— Войди…

Но вместо зеленоглазой красавицы Лилиан в комнату снова явился слуга. Он третий раз возвращался ни с чем.

Первый раз его подпалило охранное заклинание женского общежития.

Второй раз он притащил служителя академии, чтобы великий маршал лично подтвердил требование снять защиту с женского общежития. Пришлось много чего пообещать.

И вот теперь защита снята. Долгое отсутствие вестей маршал списывал на подготовку Лилиан к встрече, но…

— Почему ты один? — почти прорычал маршал.

— Её нет в женском общежитии, — пролепетал слуга. — Совсем нет. И в мужском тоже нет. И на полигонах. И… уже довольно поздно. Вы уверены, что нам надо всю академию переворачивать в её поисках?

Насупившись, Ниобус подёргал себя за ус и признал, что такой шум даже для великого маршала слишком.

— Позаботься о том, чтобы завтра всё прошло как надо, — буркнул маршал и, дождавшись, когда слуга покинет комнату, снова достал зеркальце.

* * *

— Командир должен спать в своей койке! — невнятно бормотала Варда, по стеночке пробираясь к выходу. — Р-репутация…

— У меня есть комната для гостей, — столь же невнятно бормотал куратор Ван-Лер, следуя за ней по соседней стеночке. — Я не должен отпускать студентку в таком состоянии! Р-репутация…

Невидимый Арман-Лисар не знал, ругаться ему или смеяться. Он столько всего наслушался… И о том, как прекрасен огонь и ужасна молния, и о всяких зарвавшихся молниеносных мальчишках, и о службе. Хотя Варда даже в почти невменяемом состоянии обошлась без опасных подробностей, они с Ван-Лером обменялись бесчисленным количеством баек. Это не было слишком опасно: даже если Ван-Лер их запомнил, Варда может сказать, что пересказывала истории других наёмников, но Лисар некоторые подробности рассказов узнавал. Про интенданта с яблоками, например. Или про ограбление склада ландграфа, который обманом почти полностью срезал оплату за охрану этого склада во время городских беспорядков, причём там лежали товары, которые он должен был доставить к королевскому двору, и в итоге он сам же выкупил украденное, так как не успевал найти замену.

— Я дойду, — уверила шатающаяся Варда и придержала рукоять меча.

Арман покачал головой и проскользнул мимо. Эти двое, споря о том, должна Варда возвращаться к себе или остаться в гостевой комнате, даже не заметили, как дверь открылась «сама».

Поджидая на крыльце, Арман сквозь оставшуюся щель отчётливо слышал спор… Ну, как отчётливо: у обоих спорщиков языки заплетались, и слова получались довольно размыто.

— И в более тяжёлых случаях доходила, — уверяла Варда. — В крайнем случае — доползу…

— Как мужчина я не могу позволить…

— Я не уступаю мужчинам…

— Моя честь…

— В нос дам.

— Лучше с разбитым носом, чем с разбитой честью…

Так они и обменивались нелепыми уговорами, Арман уже думал помочь им определиться, но дверь, наконец, распахнулась, и Варда рухнула в его объятия. Арман стремительно снял маскировку и, сжимая её в руках, ощущая тепло тела и острый аромат алкоголя, посмотрел в раскрасневшееся лицо Ван-Лера. Тот хмурился, отчего пересекавший лицо шрам стягивал кожу кривыми складками.

— Я позабочусь о ней, — пообещал Арман.

Хотя Варда бессильно висела в его руках, он ощущал, что она боролась с алкогольной расслабленностью и гоняла по телу ману, заставляя скорее избавляться от опьянения.

— Со мной она в полной безопасности, — добавил Арман хмурому Ван-Леру. — Я не буду делать ничего такого.

Тот кивнул. Арман и так мог её забрать, просто… ценил то, что Ван-Лер пытался за него заступиться. Арман легко подхватил Варду на руки и зашагал прочь. Услышав хлопок двери, он накинул полог невидимости, чтобы избежать ненужных встреч.

Варда тихо сопела и лежала так расслабленно, словно спала, но Арман чувствовал, что она бодрствовала и продолжала очищать кровь магией. Он никак это не комментировал, хотя, конечно, предпочёл бы, чтобы она доверяла ему немного больше. И в то же время прекрасно понимал эту настороженность.

Не торопясь и наслаждаясь возможностью держать её в руках, Арман дошёл до женского общежития. Мирно светили звёзды и фонари, Варда была очень лёгкой, и её тёплое дыхание сладко щекотало его шею. Он с удовольствием шёл бы и шёл до рассвета и дальше, лишь бы она находилась вот так, рядом, с ним.

Но Арман понимал — если продолжать шагать в том же духе, их близость будет лишь иллюзией.

Он легко, почти их не замечая, миновал защитные чары общежития, поднялся на третий этаж и внёс Варду в её комнату, подсвеченную проникающим сквозь окно сиянием фонарей. Скорее понимая, что сейчас оценивается его поведение, чем реально ощущая внимание Варды, которая довольно хорошо притворялась спящей, Арман осторожно опустил её на край постели, стянул заправленное покрывало и уложил её посередине. Продолжая нависать над ней, отстегнул с пояса меч и, сдвинув его к стенке, бережно укутал Варду покрывалом.

Она поёрзала, устраиваясь на подушке. Арман наклонился ниже, почти коснулся её лба губами.

— Спи спокойно, — прошептал он и мягко поцеловал.

После чего выпрямился и, прихватив со стола пустой графин, вышел из спальни. В общежитии было очень тихо. Арман спустился вниз, набрал в кувшин питьевой воды и вернулся. Свернувшаяся калачиком Варда сопела в подушку. Теперь он не мог точно сказать, спала она или нет, но это не имело значения. Арман забрал со стола чашку и вместе с кувшином поставил на тумбочку у кровати. Хотя ускорение обмена веществ магией позволяло быстрее справиться с опьянением, на втором круге этого было недостаточно для полного избавления от похмелья после такого возлияния.

Тумбочку Арман, чуть подумав, передвинул ближе к кровати и наполнил чашку водой.

Вот теперь он ушёл.

Невидимый миновал храпевшую возле общежития простолюдинов засаду на него такого «зарвавшегося» и у себя в комнате написал отчёт для великого магистра Вивария о сговоре ордена Седьмого водопада с королём.

С этим письмом невидимый Арман пересёк территорию академии и, скинув маскировку, вышел в город.

Была уже очень глубокая ночь, ждавший у ворот Кериш постоянно зевал и выглядел не очень: бледный, с кругами под глазами и немного растрёпанный. Тайное расследование происшествия с копьями давалось ему тяжело. Он начал жаловаться на появление внезапной комиссии, которая нарушила все его планы, но Арман, не слушая, вручил ему письмо для отправки великому магистру, забрал розу с конфетами и отправился обратно.

По пути он, подумав, заглянул в зону отдыха. Он не стал стучать в дверь, бесшумно проник в лучший ресторан академии и сцедил у них кувшин рассола. По достоинству оценив его чистый и бодрящий вкус, он бросил пару серебряных на стол и снова вернулся в женское общежитие.