По пути я думал о поручении, легшем на плечи леди Розмари. Тот, кто нанял убийц для покушения на королевских убийц, скоро познает неизбежность королевского суда. Прикончит ли она его более милосердным способом, устроив падение с лестницы или отравив кусок мяса? Или не будет спешить и позаботится, чтобы виновник понял, кто и за что принес ему смерть? Останется ли его труп лежать на виду как предостережение другим либо же тела вовсе не найдут? Возможно, в «Веселой форели» вспыхнет пожар. Или случится на редкость разрушительная драка. Или в винных бочках обнаружится рыбий жир? Я заставил себя выбросить эти мысли из головы. Это дело леди Розмари, порученное ей самим королем. И как ее собрат по ремеслу, я не должен вмешиваться или судить о ее решениях. Как еще предстоит узнать Эшу, некоторые тайны мы не открываем даже себе подобным.

Мальчик молча стоял у скрытого в густой тени края стола.

– Ну? – спросил я.

– Лучше присядьте, господин.

Ощутив укол раздражения, я все же опустился на стул, посмотрел на парня и сказал, подражая тону Чейда:

– Докладывай.

Он облизнул губы:

– Лорд Чейд велел мне делать все, что в моих силах, чтобы помочь вашему другу. Я должен был приносить ему все, что потребуется. И как мне сообщили, он еще раз передал это распоряжение из Ивового Леса, воспользовавшись Силой. Я должен был наилучшим образом удовлетворять все пожелания больного. Но, господин, я делал это не только по приказу. Я хотел помочь этому человеку – уж и не знаю, как его лучше звать. Он с такой добротой говорил со мной, даже в самый первый раз, когда я невольно напугал его. Даже когда я, положа руку на сердце, все еще боялся, а его вид был мне противен!

Когда он немного привык к моему обществу, то стал беседовать со мной. У него накопилось так много, о чем он хотел кому-то рассказать. И истории его были такие удивительные! Сначала я думал, он все это выдумывает. Но потом заглянул в свитки, где вы описывали те времена, и нашел почти те же самые рассказы.

Мальчишка умолк, ожидая моего ответа, но его слова лишили меня дара речи. Он читал мои записи, которые я доверил Чейду. Те, где я описывал тайную историю войн красных кораблей, то, как мы вернули Дьютифула из плена у отщепенцев Древней Крови и как дракон Айсфир освободился из ледников Аслевджала. О падении Бледной Женщины. Я был потрясен до глубины души, хотя и понимал, что это глупо. Ничего удивительного, что Эш читал мои записи. Зачем Чейд вообще просил меня доверять все бумаге, если не для того, чтобы использовать эти свитки для обучения новых убийц? Разве я сам не читал множество свитков, написанных рукой Верити, Шрюда и даже моего отца?

– Однако, не в обиду вам будь сказано, его рассказы звучали куда более захватывающе. Это были повести о подвигах, поведанные устами героя. Не то чтобы он преуменьшал вашу роль в своих свершениях, но…

Я кивнул. Интересно, Шут немного приукрасил свой рассказ или подлинная история наших приключений сама по себе разожгла воображение мальчика?

– Я заботился о нем так хорошо, как только мог, – готовил ему еду, перестилал постель и несколько раз, когда он позволял, менял повязки. Мне казалось, он идет на поправку. Но когда он узнал, что вы отправились в Ивовый Лес, его как подменили. Он кричал и рыдал. Он говорил, что должен был пойти с вами, что только вы и он способны защитить друг друга. Мне никак не удавалось успокоить его. Он встал с постели и стал ковылять по комнате, требуя, чтобы я принес ему одежду и обувь, – и тогда он, мол, отправится за вами, как сумеет. И я послушался, но мешкал так долго, как мог, понимая, что это не доведет его до добра. И должен признаться, я принес ему чай – тот, что пахнет сладкими пряностями и молоком и навевает сон. Ваш друг выпил его и немного успокоился. Он попросил принести ему поджаренного хлеба с сыром, солений и стакан белого вина.

Я был так рад, что он успокоился, и так уверен в действенности своего чая, что пообещал немедленно все доставить. Когда я уходил, он сидел на краю кровати. Чтобы приготовить еду и сложить ее на поднос, понадобилось время. А когда я вернулся, то увидел, что надежды мои оправдались – он мирно спал под одеялом. И я не стал его будить.

– Но на самом деле его там не было.

Мальчик лишь немного удивился тому, как быстро я разгадал уловку Шута:

– Верно. Но обнаружил я это много позже. Когда он не проснулся к тому времени, когда, по моим расчетам, был должен, я решил проверить, не начался ли у него снова жар. И оказалось, что под одеялом – лишь простыни и подушки, завернутые в плащ с капюшоном, который я принес ему раньше.

– Остальное мне известно. Что ты дал ему, чтобы вернуть к жизни?

– Непроверенный эликсир. Я понимал, что сам во всем виноват, – это мой сонный чай подействовал на вашего друга, когда он уже почти добрался до конюшен. И если бы он замерз насмерть, это было бы на моей совести. Какое-то время назад лорд Чейд приобрел одно зелье. Оно обошлось ему в целое состояние. Лорд Чейд не сказал об этом прямо, но, как я понял, это зелье похитили у гонца, который нес его герцогу Калсиды.

– Значит, это было много лет назад! – заметил я.

– Да, господин. Я учел это. Снадобье было старое, а такие средства часто теряют силу со временем, поэтому я дал вашему другу двойную меру в сравнении с тем, что указано в рукописи. Я дал ему две полные ложки.

– Две ложки чего?

Оставив меня, он направился к полкам Чейда и вернулся с маленьким стеклянным флаконом, который я уже видел. Теперь флакон был полон только наполовину, в оставшейся ярко-алой жидкости по-прежнему извивались серебряные нити. От такого зрелища мне стало не по себе.

– Что это?

Эш заметно удивился:

– Кровь дракона, господин. Это кровь дракона.

Драконы способны говорить подобно людям, читать наши мысли и передавать нам свои. Так как же можно вообразить, чтобы части их тел продавались, как товар? Может быть, вы хотите торговать пальчиками наших младенцев или печенью рабов? Языками женщин или плотью мужчин? Совет торговцев Удачного постановил считать торговлю частями драконьих тел делом незаконным и противным нашим устоям.

Излишне говорить о том, какую опасность повлечет попытка добыть этот «товар», если найдется глупец, который отважится на такое. Всякий торговец, столь безрассудный, чтобы убить дракона ради продажи его частей, ощутит на себе гнев всего драконьего племени. Без сомнения, кара обрушится и на всякого, кто приобретет такой товар. Когда один-единственный дракон помог отстоять наш город от калсидийских захватчиков, это стоило нам великих разрушений. Подумать страшно, во что могли бы превратить Удачный все драконы Кельсингры, если бы решили напасть на него.

И потому мы постановляем, что ни один торговец Удачного не может, не нарушив закона, участвовать в каких-либо сделках, связанных с продажей предметов и снадобий, добытых из драконьих тел.