А потом на смену им пришла ярость. Жгучая, как пламя.

Фитц?

Все хорошо, – солгал я Дьютифулу, поспешно пряча ярость в бутыль и затыкая пробкой.

Это мое личное дело. Очень личное. Они мучили Шута. Возможно, убили Прилкопа, с которым я дружил. Похитили мою дочь. А я ничем не отплатил им и не мог отплатить, пока не узнаю о них больше. Но когда узнаю…

– Я буду защищать тебя, и мы убьем их всех, – горячо пообещал я Шуту. Я произнес эту клятву так, чтобы слышал только он. Наклонился близко-близко к нему и прошептал: – Они будут истекать кровью. Мы заставим их заплатить за все.

Шут прерывисто втянул воздух. Слезы, скорее золотистые, чем желтушные, потекли по его исполосованным шрамами щекам.

– Мы убьем их всех? – спросил он тихим, дрожащим голосом.

Я придвинул к нему свою руку, постукивая по столу пальцами, чтобы он мог слышать ее приближение, и взял его костлявую кисть в ладони. Помолчал мгновение, собираясь с духом, замораживая свою ярость в бритвенно-острую льдину. Правильно ли я поступаю? Не играю ли я с его страхами ради собственных целей? Но что еще мне остается? Это все ради Би.

– Шут. Любимый. Мне нужна твоя помощь. Мы убьем их всех, но только если ты сумеешь помочь мне. Почему они пришли в Ивовый Лес? Зачем похитили Би и Шун? Что они задумали? Почему с ними были калсидийцы? А главное – куда Слуги увезли наших детей? Куда? Остальные вопросы тоже важны, но если ты скажешь мне, куда они направляются, этого будет довольно, чтобы найти их, убить и вернуть мое дитя.

Я внимательно наблюдал за ним. Шут собрался с духом, задумался. Я ждал. Он нашарил на столе чашку, взял ее и сделал осторожный глоток.

– Это я виноват, – сказал Шут.

Я хотел было возразить, заверить, что то не его вина, но слова хлынули из него потоком, и я не стал перебивать.

– Как только они поняли, как много ты значишь для меня, стало ясно, что они будут искать тебя. Чтобы проверить, не хранишь ли ты тайну, которую они не смогли из меня выбить. Слуги знали твое имя. Я уже говорил тебе, как это получилось. Они знали, что тебя зовут Фитц Чивэл, и знали про Олений замок. Но про Тома Баджерлока из Ивового Леса им было неизвестно. Я не говорил твоего имени даже тем, кого посылал к тебе. Я давал им лишь кусочки сведений, чтобы они могли отыскать некое место, задать там некий вопрос и понять, куда направляться дальше и о чем спрашивать там. Постепенно эта цепочка должна была привести их к тебе. Фитц, я изо всех сил старался не подвергать тебя опасности, даже когда передавал тебе мою просьбу и предостережение. Возможно, они поймали кого-то из моих посланцев и под пытками заставили все рассказать. – Он шумно отхлебнул из чашки.

А может, они просто выследили меня, – добавил Шут. – Может быть, они знали то, чего я не провидел: что рано или поздно я встречусь со своим Изменяющим. Возможно, они даже рассчитывали на то, что ты убьешь меня. Как прекрасно бы вышло для них! Но теперь я опасаюсь, что дела обстоят еще хуже. Если Слуги знали, что я просил тебя разыскать и защитить Нежданного Сына, то, возможно, предположили, что ты уже сделал это. И явились в Ивовый Лес в надежде найти его. Ты ведь слышал, о чем они расспрашивали.

Но вот что самое страшное, – продолжил он. – Что, если им известно больше, чем можем выяснить мы? Что, если им удалось создать новых пророков уже после того, как ты вернул меня с того света и тем самым отменил все варианты будущего, которые были возможны прежде? Вдруг они знали, что ты убьешь меня, встретив на ярмарке? Или, едва не убив, бросишься спасать, оставив Ивовый Лес без защиты, и они смогут явиться туда, насиловать, грабить и разыскивать Нежданного Сына, ничего не опасаясь?

На сердце у меня стало тяжело, а Шут добавил:

– Что, если мы и теперь танцуем под их дудку? Причем мы даже не слышим мотив, так что не можем по собственной воле сбиться с шага и продолжаем прыгать и вертеться, как им нужно?

Я молчал, пытаясь понять, как можно противостоять такому врагу. Врагу, который знает, как я поступлю, даже прежде, чем я приму решение.

– Бояться этого бессмысленно, – печально промолвил Шут, нарушив мое молчание. – Если это и правда, то мы ничего не можем поделать. Единственный логичный выход будет перестать сопротивляться. Но тогда они точно победят. А если мы будем бороться, то сможем хотя бы досадить им.

Моя ярость, недолго пробыв в заточении, вновь вырвалась на волю:

– Я собираюсь не просто досадить им, Шут!

Он не стал отдергивать руку, а напротив, сам крепко взял меня за руку.

– У меня совсем не осталось мужества, Фитц. Они выбили, выжали и выжгли его из меня. Так что мне придется одолжиться отвагой у тебя. Дай мне немного подумать над тем, что ты рассказал.

Он выпустил мою руку и медленно отпил еще чая. Его глаза смотрели мимо меня. Я успел позабыть про ворону, так тихо она сидела все это время. А теперь она вдруг распахнула крылья и спорхнула со своего насеста на маленький столик, едва не опрокинув чайник.

– Корм! – хрипло крикнула Пеструха. – Корм, корм, корм!

– Думаю, на подносе у моей кровати осталась еда, – сказал Шут, и я сходил за ним.

На подносе лежали рогалик и кости небольшой птицы, на которых еще оставалось достаточно мяса. Я отнес все это на рабочий стол, и Пеструха последовала за мной. Я накрошил ей хлеба и налил воды в чашку и поставил там, куда доставал свет. Птица легко отыскала еду и питье.

Шут заговорил прежде, чем я вернулся к нему и сел за стол:

– В твоем рассказе есть то, чего я не понимаю. И очень мало такого, что я могу объяснить. Но давай сложим вместе имеющиеся у нас факты и посмотрим, что получится. Во-первых, та любезная женщина с круглым лицом. Я ее знаю. Ее зовут Двалия, а с ней наверняка ее небелы. Она – лингстра. Это достаточно высокое положение среди Слуг, однако не настолько, чтобы она все время оставалась в школе, занимаясь толкованием пророчеств. Она достаточно умна и полезна, чтобы ей отдали небелов в обучение и услужение, но Слуги не так сильно дорожат ею, чтобы не выпускать во внешний мир. Она кажется доброй. Это ее коронный трюк, и она умело его использует. Люди думают, будто она желает им добра, и они стараются угодить ей.

– Выходит, ты ее знал? Когда жил в Клерресе?

– Я слышал о ней. – Он умолк ненадолго, и на мгновение я усомнился, правду ли он говорит. – Она так легко пробуждает в других желание порадовать ее, заставляет людей чувствовать себя важными персонами. – Он кашлянул. – А вот кое-что другое в твоем рассказе остается для меня загадкой. Эти калсидийские наемники… Отрабатывали ли они свою плату или имели собственный интерес? Слуги редко платят золотом. Может, они предложили в обмен пророчество для наемников? Подсказку о том, где те могут снискать славу и богатство? Зачем явились сами Слуги – понятно. Они искали Нежданного Сына. Но если они решили, что это Би, то должны были только ее и похитить, ведь они нарядили ее как шейзима, необученного пророка. Однако они увезли с собой еще и эту Шун. Шун! Что за ужасное имя!