– Счастлив видеть вас в нашем заведении, Люсия Аркадьевна. В последний раз вы заходили сюда восемь месяцев назад в канун…

– Дня святого Небела, – добавила Люсенька.

Улыбка у нее вышла менее радостной, чем обычно, хотя блеск светло-голубых глаз говорил о том, что она рада видеть поклонника. Тиса только сейчас сообразила, кого Перышкина выглядывала за прилавком. А ведь ни один кавалер на балу не удостоился подобного нежного румянца ее щек.

– Позвольте сделать вам подарок от заведения, – сказал Илья, превозмогая робость, – как самым желанным гостьям.

Он обернулся и подозвал паренька-разносчика. Заговорил бегло и тихо, отойдя в сторону. Куда только неуверенность делась?

– Принеси пирог по новому рецепту.

– Но, Илья Михайлович, это же ваш именинный. Батюшка ваш гостям обещал…

– Знаю, что обещал. Я с ним сам потолкую. А пока неси, родимый. У меня радость сегодня, а завтра гостям вынесем «Розу».

Этого разговора Тиса не слышала, так же как и Люсенька, что продолжала смотреть на молодого Творожкова. Вскоре к столику подкатили аппетитный трехъярусный пирог, украшенный кремовыми завитками и засахаренными ягодами.

– Ого-го! Какой большущий! – воскликнула Поня, широко распахнув глаза от восторга.

Попытки Люси отказаться от такого дорогого угощения привели только к большей насыщенности румянца на ее щеках и расцвету упрямства Творожкова. Тогда девушки пригласили парня к столику разделить с ними угощение. Но Илья отказался, искренне сожалея, что ему нужно уйти именно сейчас и лично принять важный привоз.

– Смею надеяться, Люсия Аркадьевна, что вы будете захаживать теперь на чай в нашу пекарню? – с надеждой спросил он перед тем, как покинуть компанию посетительниц.

Всегда такая открытая и разговорчивая, Перышкина так и не пообещала парню ничего определенного, что Тису удивило.

– Приятный молодой человек, – сказала она Люсе, глядя вслед уходящему Илье. – И ты, судя по всему, ему очень нравишься.

– Наверное, – вздохнула Люсенька.

– И он тебе тоже. Я права? – улыбнулась Войнова. Подаренный пирог оказался умопомрачительно вкусным, такого она еще не пробовала.

– Угу. – Люся уткнула нос в свою чашку. Хорошо хоть в чай его не макнула.

– Но ты не поощряешь его знаки внимания. Может быть, он не так уж и хорош?

В ответ – взгляд голубых глаз, полный негодования.

– Нет, мне он нравится! Сильно!

– Тогда я не понимаю.

– Клара говорит, мы друг другу не пара, – вздохнув, горько молвила Перышкина тоном жалующегося ребенка.

– Вот как…

А ведь действительно, на катке брюнетка что-то имела против Творожкова.

– Она говорит, мне больше подходит Слава Соковский.

– Кто это?

– А помнишь, что со мной на балу танцевал, в маске лиса? Такой, с ушками. У него титул собарона, хоть имение маленькое и бедное. А мне нужен титул, – уныло промямлила Люся.

– Это ты так считаешь? Или Клара? – Конечно, сама она не додумалась бы до подобных тщеславных планов. – А твои родители тоже желают титулованного зятя?

– Нет, они хотят, чтобы я была счастлива.

– Мудрые люди.

– Ты хочешь сказать, что мне не нужен титул, да?

– Я не знаю, – пожала плечами Войнова. – Подумай хорошенько, чего ты хочешь сама.

«И молись Единому, чтобы он был благосклонен к твоим желаниям», – добавила мысленно. Иначе каждый новый день станет тебе напоминанием об упущенном счастье.

Думы мрачнеют, не иначе обратная волна подбирается. Ну уж так просто она не сдастся. Остаток вечера девушка следила за собой и старалась оставаться в добром расположении духа, пресекая коварные поползновения грусти завладеть ее сердцем. И у нее почти что получилось. Когда видящая покидала уютную пекарню, она улыбалась. И когда садилась в сани, чтобы доставить юную сладкоежку в приют, тоже. Лошади потянули повозку, и Тиса ощутила на себе чей-то взгляд. Или ей показалось?..

Белесый полог соскользнул, открывая взору знакомый кабинет.

– Ну наконец-то наше сиятельство соизволило к нам явиться! – Юлий кривил губы в говорящей ухмылочке. – И как прошли бурные ночи? Все как я предрекал? Жар-птица упала к тебе в объятия, а затем, вцепившись в тело, не отпускала двое суток?

Демьян отвернулся и, с щелчком раскрыв серебряный портсигар, выудил сигару. Затем неторопливо раскурил.

– Нет, ну это издевательство, мне же не пробиться в твою черепушку! – возмутился чтец. – Расскажи хоть что-нибудь, ты ж меня знаешь, я не отстану.

Клуб горького табачного дыма замылил очертания кабинета.

– Прорицатель из тебя пустобрехий, Юлька.

– Ох ты ж, – крякнул тот, потирая подбородок. – Хочешь сказать, отвергла? И снова на балу… Ну, брат, тебе везет! – Он цокнул языком.

Демьян не ответил.

– Так, может быть, ну ее, кралю твою? Столько кущевых птах вокруг, а? Только руку протяни, князь. Чего стоит только одна…

– Я. Не. Князь, – перебил чтеца главвэй, чеканя слова.

– Ладно-ладно, – хмыкнул Жигаль, – ты всего лишь наследник титула.

– Это недоразумение.

– Мне бы такое недоразу…

Невзоров медленно опустил руку с сигарой, глядя на друга, и тот смолк.

Пару минут в кабинете раздавалось лишь тиканье напольных часов. Мужчины отвернулись к окну и смотрели в серое небо раннего утра. Ветер раскачивал тополя и гнал поземку по освещенному фонарями тротуару.

– Могу помочь закопать соперников. – Непоседливый чтец все же не выдержал.

Тонкие губы главвэя растянулись в скупой улыбке.

– Ты лопату когда-нибудь в руках держал, головоломщик?

– Нет. Но чего ради друга не совершишь, – усмехнулся Юлий. И уже серьезней добавил: – Гляжу, она крепко тебя зацепила, опервэйн.

Очередная порция дыма. И молчание как знак согласия.

– И что будешь делать?

Демьян взглянул на друга.

– Заслуживать право быть с ней.

Чтец собирался было что-то сказать, но промолчал, удивительное дело. Невзоров открыл форточку, впуская клуб пара и горсть снежных искр.

Спустя минуту тишину разорвал хлопок двери. В кабинет вломился управной. За Политовым следовал мрачный главвэй Игнат Горохов.

– Плохая новость, Невзоров, – рыкнул управной. – Все, голубчик мой, мне плевать с высоты Вэйновия, что ты князь. Поигрался, и будет! – выдал Политов. – Принимай оперативный отдел обратно!