- К чему мы должны бережно относиться? - настойчивоповторила она, не дождавшись ответа. Ее руки при этом ласково гладили его шею изатылок.

- К семье, которая у нас есть.

- А к нашим чувствам?

- И к нашим чувствам тоже. Ты - чудесная девочка, но ненужно меня провоцировать, мы оба потом об этом горько пожалеем.

- Я не пожалею, - упрямо прошептала Ира.

Но все было напрасно. Виктор Федорович протянул руку квыключателю. Вспыхнул свет. Мираж растаял, так и не материализовавшись.

Ей удалось взять себя в руки и не расплакаться. Ира тихонькопоцеловала свекра в щеку и негромко сказала:

- Спасибо вам, Виктор Федорович.

- За что? - Его лицо было грустным и отрешенным. - Ясмертельно обидел тебя. Нельзя допускать, чтобы женщина признавалась в своихчувствах, а потом отвергать ее. За такое не благодарят.

- Вы ничего не понимаете, - она через силу улыбнулась.- Вы преподнесли мне урок, это всегда полезно. Вы удержали меня, не далисделать то, что потом принесло бы нам обоим массу сложностей. А чувства никудане денутся, они всегда будут с нами, правда?

- Правда.

Виктор Федорович тоже нашел в себе силы усмехнуться, и Ирестало легче.

- Тогда пойдемте пить чай.

Весь остаток вечера оба старательно делали вид, будто ничегомежду ними не произошло. Пили чай, смотрели в гостиной телевизор. Около десятичасов Виктор Федорович ушел в кабинет, сославшись на то, что ему нужно ещепоработать. Скрывшись в своей комнате, Ира до крови кусала губы и пыталасьпривести мысли в порядок. Она никак не могла понять, как относиться к тому, чтослучилось. Виктор Федорович отказался от нее, открытым текстом объяснил, что имникогда не быть вместе. Но он не кобель, не кинулся с жадностью на легкуюдобычу, которая сама в руки идет. Плохо это или хорошо? В голове полный сумбур,в душе смятение, она ничего не может понять, ни в чем не может разобраться. Оназнает только одно: она его любит. И после всего, что произошло, любит ещебольше. Наваждение какое-то… Завтра же она позвонит Наташке, прямо с утрапозвонит и договорится о встрече. Наташка умная, она поможет разложить все пополочкам, успокоит, утешит, посоветует, что делать, как жить с этим. И Наташка- единственный человек на свете, которому Ира может признаться, перед которымне стыдно. Наташка про нее такое знает, что уже ни в чем не стыднопризнаваться.

Всю ночь она проворочалась без сна, прикидывая, когда удобнопозвонить. Завтра воскресенье, нерабочий день, все хотят выспаться. В восемь,пожалуй, еще рановато, а вот в девять уже можно. Как медленно двигаются стрелкичасов!

Без десяти девять Ира не выдержала и схватила телефонную трубку.Подошла Катя. Странно. Катерина обычно не утруждает себя ранним подъемом повыходным дням, валяется почти до полудня.

- Привет, - торопливо проговорила в трубку Ира. -Наталья уже встала?

- Ее нет.

- А где она в такую рань? Сегодня же нет съемок. Она уАндрея Константиновича?

Катя некоторое время молчала, и Ире почудилось в этоммолчании что-то недоброе.

- Она еще из больницы не вернулась, - наконецпроговорила девушка с явным трудом.

- Из больницы?! Что случилось?!

- У нас бабушка умерла. Сегодня ночью. Ее на"скорой" увезли, Наташа поехала с ней в больницу. А потом позвонила исказала, что…

Катя расплакалась. Ира сглотнула вставший в горле ком.Галина Васильевна умерла… Она была уже совсем старая, больная, немощная.Наташку жалко.

- Я сейчас приеду, - сказала Ира и положила трубку, недожидаясь ответа.

Она должна быть рядом с Наташей. Ира быстро умылась,оделась, тратить время на завтрак не стала, оставила в кухне на столе запискуВиктору Федоровичу, в которой объясняла, что случилось, и предупреждала, что еене будет целый день, а если она будет нужна, то ее можно найти по старомудомашнему телефону. Свекор еще не вставал, накануне он допоздна работал, Ираеще около двух часов ночи слышала его осторожные шаги в коридоре и по звукам,доносившимся из кухни, поняла, что Виктор Федорович наливает воду в чайник.Отчаянно борясь с искушением выйти к нему, она металась по комнате, впиваясьзубами в костяшки пальцев. Она выдержала. Это была маленькая победа над собой,но все-таки победа. Хорошо, что он еще спит. Чем больше времени пройдет до ихследующей встречи, тем легче ей будет. И ему, наверное, тоже.

***

Три дня Ира целиком провела на своей старой квартире,помогала Наташе разбирать вещи Галины Васильевны, ездила с АндреемКонстантиновичем в морг, чтобы отдать одежду, в которой будут хоронить Наташинумать, потом в церковь - договариваться об отпевании, потом на кладбище. Со всемэтим Ганелин прекрасно мог бы справиться и один, но Ире необходимо былопочувствовать, что она делает для Наташи хоть что-то полезное. Она дажесмоталась к Вадиму, который уже не стоял на рынке за прилавком, а был повышендо должности офис-менеджера, и сообщила ему о кончине бывшей тещи.

- Я Наташе не сказала, что поеду к тебе. Но я считаю,что знать о смерти ее матери ты должен, - сказала она.

- Спасибо, - ответил Вадим. - Я обязательно придупроститься с Галиной Васильевной.

Несмотря на печальные хлопоты, Ира не смогла не отметить,что после развода с Наташей Вадим изменился в лучшую сторону. Лицоразгладилось, стало мягче, исчезли злые складочки вокруг губ, придававшее емувид вечно недовольного брюзги. Он выглядел сытым и ухоженным, что, впрочем,вовсе не свидетельствовало об успехах в личной жизни, Вадим был аккуратным ихозяйственным и умел сам позаботиться о себе.

- Ты женился? - не выдержав, спросила Ира.

- Да.

- На ком?

- А тебе не все равно?

- Просто интересно.

- На женщине. Ты ее не знаешь.

Он так явно не хотел обсуждать тему своей новой женитьбы,что Ира не стала настаивать.

Наташка держалась молодцом, никаких слез, никаких истерик.Саша и Алеша исправно ходили на учебу, один - в институт, другой - в школу,смерть Галины Васильевны их не особенно взволновала, они так и не научилисьвоспринимать ее как родную бабушку. Люся сидела в своей (точнее - в Ириной)комнате и всем своим видом выражала глубокую скорбь, в искренность которой Ирани минуты не верила. Люся может скорбеть только по себе самой и своемузагубленному, никем не признанному таланту. А вот Катя искренне горевала, ведьона выросла на руках у бабушки. Девушка часами сидела в комнате Бэллы Львовны,на бабушкином диванчике, и рыдала, уткнувшись лицом то в шерстяную шаль ГалиныВасильевны, то в ее теплый халат.

В среду Наташину маму отпели в церкви, похоронили рядом сАлександром Ивановичем, помянули дома по русскому обычаю, с кашей и киселем. Напоминках были только свои, все подруги Галины Васильевны или уже умерли, илибыли настолько немощны, что не выходили из дома. Вадим тоже пришел, правда,только на отпевание и похороны, молча поцеловал Наташу, пожал руку АндреюКонстантиновичу, обнял сыновей, положил на свежую могилу цветы, и исчез.