* * *

Струмилин открыл затуманенные глаза и решил, что успелкак-то незаметно для себя умереть и переместиться в ад.

Черный пес лаял как бешеный.

Джейсон кричал:

– Фу, к ноге!

Соня и Лида наперебой командовали:

– Анри, фас!

Борис вопил:

– Уберите проклятущего пса, а то я его пристрелю!

И над всем этим вздымался отчаянный, рыдающий ор Лешего:

– Не надо! Я боюсь собак!

Да уж, кажется, и впрямь боялся, потому что вскочил накровать и теперь метался по ней от спинки к спинке, будто клоун на батуте,причем полы его джинсовой куртки летали за ним, словно широкие синие крылья.Иногда Леший хватал подушку и замахивался на Анрио. Иногда брякался плашмя,комкал простыни, бил по матрасу ногами, закрывал руками голову и продолжалгромогласно стенать:

– Не надо собаку! Я боюсь!

Анрио был в полном упоении от всей этой неразберихи. Онугрожающе скалил зубы на Бориса и Джейсона, отчего оба замирали по стойке«смирно» и вскидывали руки вверх, потом подскакивал к девушкам и облизывалпоочередно лицо той или другой – с равным восторгом, а потом начинал носитьсявокруг кровати, норовя ухватить Лешего за пятку, и тот крутился, как уж насковородке, уворачиваясь от мощных зубов.

– Борька, пристрели собаку! – истерически завопила Лида. –Сейчас сбегутся соседи, вызовут милицию, нас повяжут!

Немкин попытался прицелиться, но куда там! Анрио метался отодной девушки к другой, поэтому, выстрелив, Борис непременно попал бы не вСоню, так в Лиду.

– Бросьте оружие! – гаркнул Джейсон.

– Бежим, Борис! Стреляй в Соньку! – крикнула Лида, выскакиваяв коридор, словно не надеялась на меткость сообщника и решила скрыться отпули-дуры.

Лицо у Немкина сделалось совершенно ошалелым, словно он ужеи сам не мог понять, что делать, как быть, в кого стрелять можно и нужно, а вкого нельзя.

В это мгновение Анри подпрыгнул, вихляясь тугим чернымтелом, щелкнул зубами, лишь на миллиметр промахнувшись и не вцепившись взапястье Бориса. От испуга Немкин выронил револьвер, и тот, прочертив напыльном полу дорожку, на полной скорости поехал к кровати.

Немкин пал на колени и юркнул следом, но Струмилин оказалсяпроворнее и успел перехватить правой рукой скользящий мимо револьвер. Борисвзвизгнул, простирая к нему руки из-под кровати, но Струмилин приподнялся наодно колено, наставил на него оружие:

– Руки!..

Борис пал плашмя и медленно, словно нехотя, начал отползатьв противоположную сторону ногами вперед. И в этот миг, когда Струмилин весьсосредоточился на том, как не упасть снова и удержать револьвер, Лида, визжа,влетела в комнату, схватила с кровати бледно-желтый чехол с картиной, кое-каксунула под блузку и снова скрылась в коридоре. Немкин, как резиновый мячик,подскочил с пола и вывалился следом за ней.

Джейсон, метнув быстрый взгляд на простертого плашмя Лешего,потом на Струмилина, задержался на Сонином лице:

– Соня… поедемте со мной! Еще не поздно!

Она молча покачала головой.

– А, – Джейсон отчаянно махнул рукой, – гори оно все огнем!Прощайте! Не поминайте лихом!

И выбежал из комнаты, протопал по коридору, с силой хлопнувдверью. Ну наконец-то хоть кто-то дал себе труд захлопнуть ее!

Анрио несколько раз тявкнул ему вслед, но больше дляострастки: пес явно чувствовал, что победа на поле боя осталась за ним.Плюхнулся на бок, выставив ногу, и принялся яростно лизаться.

Леший медленно, подтащив сперва зад, потом приподняв голову,встал на кровати на колени, размашисто перекрестился, вытащил из-за пазухикрестик и поцеловал:

– Господи, спаси! Спаси, господи! Вот это, скажу я вам,дагры пошли! Ну и дагры! Один другого краще! – Обернулся: – Эй, ребята! Выживы?

Соня стояла перед Струмилиным на коленях, кончиками пальцевкасаясь неровной повязки, перехлестнувшей его руку:

– Ну как? Ну ты как?

– Ничего, ничего, – улыбнулся Струмилин. – Пациент скореежив. Сквозная рана, кость не задета, жгут наложен вполне профессионально,кровотечение остановлено. Не волнуйся.

– Ну и ладно, – слабо улыбнулась Соня. – Слава богу, хоть стобой все в порядке. А то вообще кошмары сплошные. И вдобавок ко всему – менятеперь милиция ищет за хищение бесценного полотна! Ничего себе положение! Хотьменяй имя-фамилию да беги скрывайся в каких-нибудь дебрях какого-нибудьУссурийского края.

– Имя менять не надо, – пробормотал Струмилин. – Имя у тебяочень красивое. Что касается фамилии – это хоть сейчас. Леший, пойдешьсвидетелем?

– Я на свадьбу тебя приглашу, – очень грустно и оченьмелодично пропел Леший, – а на большее ты не рассчитывай! Куда ж деваться,пойду. А в качестве свадебного подарка могу добавить, Сонечка, что в дебряхУссурийского края скрываться тоже не понадобится. Понимаешь… – И тут же онпрервал сам себя, воскликнув страдальчески: – Да мне хоть где-нибудь, хотькогда-нибудь удастся поесть? Я же скоро ноги протяну! Где тут кухня? Где тутхолодильник?!

Он соскочил с кровати, трепыхаясь полами куртки, и промчалсяпо коридору, громко топая. Анрио подпрыгнул и кинулся за ним, радостно лая.

– Зажрет его пес, – усмехнулся Струмилин. – Надо выручать?

– Надо, – кивнула Соня, опускаясь рядом с ним на колени икладя себе на плечо его правую руку. Наверное, она думала, что Струмилинобопрется на нее, чтобы встать, но тот использовал руку не по назначению…

Немалое прошло время, прежде чем они оторвались друг отдруга. Перевели дыхание, огляделись, вспоминая, где находятся, и вслушиваясь втишину, прерываемую странным звуком. Больше всего это напоминало громкоечавканье.

– Неужели зажрал-таки? – ахнул Струмилин.

Соня испуганно вскочила, помогая ему подняться:

– Скорей!

В коридоре пусто и темно. По всему выходило, что Анриопожирал свою добычу на кухне.

Струмилин и Соня вбежали туда – и замерли.