– Несправедливо, – шепчет Лисса и прикусывает губу, чтобы не расплакаться.

В этот момент ей кажется, что даже в Нараке к ней относились лучше. По крайней мере на шоу ей выказывали хоть какое-то внимание, а что здесь, теперь?

«В Нараке было опасно, – думает она, комкая тонкое одеяло. – Но здесь-то что? Ради чего я бежала именно сюда? Чтобы опять прозябать в задней комнате дома?»

Но теперь Лисса понимает, что прозябать, как бездарная, точно не её судьба. Она может больше. Ей нужно больше. И хотя здесь, в этом мире, она всегда будет сыта и одета, но… Лисса готова этим всем рискнуть ради своего настоящего места в жизни, такого, где она станет не тенью, но личностью.

Тряхнув светлой головой, Лисса поднимается с кровати. В гардеробной у неё полно вещей, но Лисса выбирает не легкомысленные платья, а удобную крепкую одежду из укреплённых магией полотна и кожи. Тёмные брюки обнимают её ноги, в сапогах находится место кинжалу, мягкий свитер с невысоким воротом может и согревать, и охлаждать – в зависимости от обстоятельств. Куртка с капюшоном защитит даже от ливня, а в многочисленных карманах находится место для перекочевавших туда из шкатулки драгоценностей.

Сбежать из Таноша тяжело, при переходах между мирами все путешественники должны обладать допусками и строго учитываться, но в кабинете отца Лиссы есть печать и бланки, необходимые для создания такого допуска.

Первым делом Лисса решает обзавестись ими. Благо кабинет далеко от зала для приёма гостей. И всё же Лиссе страшно. Она привыкла, что в этом доме её не замечают, а сейчас ей кажется, что даже стены следят за ней, и стеллажи в комнате отца, и массивный стол, на котором она заполняет бланки на себя и Мада, обозначая их участниками исследовательской экспедиции.

Виски Лиссы покрываются бисеринками пота, под конец руки начинают подрагивать, но и с подписью отца она справляется. Осторожно складывает тихо шуршащие листы, убирает в карман. Замечает семейную фотографию, на которой её почти незаметно – блеклая фигура позади кузин и сестёр.

– Я тоже волшебница, – шепчет она и прихватывает из вазы несколько серебряных монет – расплатиться с водителем.

Почти бесшумно добегает до резных дверей, оглядывает пустой коридор и припускает в сторону дальних спален, туда, где поселили Мада. Оставлять мага в этом мире притворяться не магом Лисса не хочет, просто не может, да и… Мад интересный. Милый. Он красивый, много знает, настоящий учёный. При этом как человек из мира демонов он по её мнению должен понимать её, как никто, ведь отношение демонов к людям так похоже на отношение магов к неодарённым в Таноше.

Бегом всё быстрее мчится Лисса по коридорам, пытаясь убежать от собственных страхов. В спальню Мада она, хрипло дыша, практически врывается. И вдруг её дыхание стопорится, грудь будто сдавливает стальными обручами.

Мад не один.

Лисса не сразу целиком осознаёт представшую перед ней картину, потому что сумрак скрадывает детали, но главное не заметить и не понять трудно: Мад лежит на кровати, а на нём восседает Дарнаса – одна из её кузин, такая же светловолосая и в прошлом, до магических преобразований, конопатая.

В тусклом освещении Лисса не сразу замечает, что руки Мада обвиты тонкими, но крепкими щупальцами выросших из кадки с пальмой лиан.

– Лисса! – Мад пытается вырваться из-под почти обнажившейся Дарнасы.

– Уйди! – приказывает та Лиссе.

Но Лисса стоит на месте, не отступая, не приближаясь, во все глаза смотрит на них.

– Лисса, вытащи меня, – заваленный на постель Мад многозначительно смотрит на неё, – иначе я за себя не…

Лиана опутывает его голову, перекрывает рот. Охватывает шею – чтобы не брыкался.

– Отпусти его! – Лисса шагает в комнату. – Он тебе не игрушка!

– Он бездарный, что хочу, то и делаю!

Мад невнятно мычит, а Лисса, до этого не смевшая так долго перечить кузине, чеканит:

– Отпусти. Его. Немедленно!

– Выйди вон, бездарная! – Дарнаса, как обычно, не церемонится.

Воздух тяжелеет от напряжения, сгущается.

Внутри Лиссы будто что-то вспыхивает, словно огонь проносится по венам, вырывая из груди яростный крик:

– Хватит! Хватит называть меня так!

– Ты, – шипит Дарнаса, слезая со спутанного лианами Мада. – Бездарное позорище, не смей мне перечить! Ты не имеешь права даже смотреть на меня, ты…

Ярость Лиссы буквально вырывается из неё, порыв ветра сносит Дарнасу, вмазывает в стену. Хрипя в тщетных попытках судорожных вдохнуть, Дарнаса сползает на пол.

Дрожа всем телом, Лисса делает несколько шагов. Ослабшие лианы по-прежнему держат Мада, но он выпускает когти и обрезает сначала сковывающую одну руку лиану, затем – опутавшую шею. Следом когти вспарывают лиану, захлестнувшую рот. Пахучий сок растения стекает по пальцам Мада, плечу, размазывается по простыням, разливается вокруг.

Дарнаса сидит на полу с вытаращенными глазами, но у Лиссы глаза округлены не меньше: она не может поверить в случившееся, в то, что поддала Дарнасе. Знать, что у тебя есть магия, и реально её использовать – две разные вещи, два разных состояния.

Вырвавшись из плена лиан, Мад натягивает просторную рубашку, хватает штаны и, надевая их, прыгая на одной ноге, приближается к оторопевшей Лиссе, грозно сообщает:

– Я сыт по горло этим убогим миром и твоей чокнутой семейкой. От их высокомерия уже тошнит! Как ты можешь среди них жить? – пошатнувшись, Мад останавливается и натягивает вторую штанину. Застегнув ширинку, выпрямляется и наконец подходит вплотную к Лиссе. – Может, тебе нормально изображать из себя убогую и терпеть тычки и понукания, но я этого делать не собираюсь!

– Ты… – Дарнаса приподнимается, держится за стену. – Ты…

– Сама ты убогая, – сообщает ей Мад и направляется к двери. – Я лучше в горы уйду, чем терпеть всех этих высокомерных выскочек.

– Это ты сделала? – наконец выдавливает Дарнаса, ошеломлённо разглядывая Лиссу, в случившееся веря и не веря одновременно.

– Да, я не убогая, – Лисса опускает взгляд на свои руки.

– Идём, – Мад сжимает её ладонь и тянет на выход. – Нам нечего здесь делать.

И эти слова невероятно созвучны тому, что ощущает Лисса. Желание остаться с семьёй схлёстывается со страхом. И дело не только в том, что носителей иной магии могут безжалостно пустить на опыты или сдать эёранцам на допрос, просто Лисса вдруг понимает всю глубину обиды на семью, и что эта обида не исчезнет, если вдруг они признают её одарённой и равной себе.

Конечно, не все в семье так жестоки, некоторые её даже любят, но в целом… в целом всё выглядит печально.

Поэтому Лисса идёт за Мадом. Не потому, что уже решилась сбежать и всё подготовила, а потому что согласна с его словами: они выразили то, что она не решалась сказать уже очень давно.