– Триста восемьдесят, – сварливо поправила Таша.

– Не-е-ет… – прерывающимся от натуги голосом ответил Блайт, пытаясь привести эфес в соприкосновение с каменной стеной пещеры. Пока что упругость клинка одерживала верх над силой человека. – Триста восемьдесят… это… если в ваших… солнцах… Заррррраза.

Он отпустил эфес, и шпага распрямилась, наполнив пещеру мелодичным звоном. Блайт вынул клинок из щели, придирчиво осмотрел зеленое лезвие. Ни малейшей царапины, и клинок не погнулся.

– Триста восемьдесят, это если в инталийских солнцах, – уже спокойным тоном пояснил Блайт. – Золото Империи несколько весомее.

– А чего ты больше хочешь, Блайт? Чтобы она сломалась или чтобы уцелела?

– Я хочу определенности, – ухмыльнулся он. – У вас, леди, не найдется какого-нибудь алмазика?

– Увы…

– Ну, тогда, с вашего позволения, я еще разок…

– Не стоит, Консул, – вздохнула Таша. – Ты ведь все понял, но не хочешь верить самому себе. Если бы это был обычный клинок из магического стекла, он сломался бы. Одну из коллекционных шпаг отца я однажды сломала с куда меньшими усилиями.

– Но, помнится, вы говорили, что Изумрудное Жало…

– Я не знаю, что ответить, – пожала плечами волшебница. – Может, альМегер сделал не четыре Клинка, как всегда считалось, а пять. Или мудрейшему Санкристу досталась искусно выполненная подделка. Или не так уж он «исчез» из Эммера. Или исчез, но не прихватил с собой свою коллекцию…

– Я бы скорее поверил в последний вариант. – Блайт многозначительно ухмыльнулся. – Это же так соблазнительно – заявить, что ушедший в небытие волшебник прихватил с собой все свои ценности. Правда, обычно имеются в виду ценности, не имеющие собственной истории. Золотые монеты, драгоценные камни…

Таша насмешливо посмотрела на собеседника.

– Консул, ваше нелицеприятное мнение о людях – это следствие жизненного опыта или отражение вашей службы?

– Одно связано с другим.

Некоторое время они молчали. Альта снова вернулась к своему отвару из сушеных фруктов, хотя время от времени бросала осторожные взгляды на Блайта. А тот лениво пытался поцарапать зеленое лезвие шпаги то кончиком своего кинжала, то куском камня.

– Я вот о чем думаю, – тихо произнесла Таша. – Все шпаги в коллекции отца были помечены. Он мне говорил и показывал. Была отметина и на этой…

– На этой ли?

– Я практически не выпускала ее из рук. Хотя… – Она некоторое время помолчала, словно пытаясь восстановить в памяти события прошедших дней во всех деталях. – Когда я провалилась в тот подземный зал, на Зоре, я… я подобрала свою шпагу, вытащила ее из-под каменной осыпи. Гарда была помята, рукоять раскололась. Я решила, что в этом виноват камнепад.

– Вполне вероятно, ваша шпага, – Блайт сделал ударение на слове «ваша», – все еще валяется там, среди камней и льда.

– Клинок судьбы… – протянула Альта. – Как странно… я много читала о Клинках, но никогда не думала, что доведется его увидеть. А что вы с ним теперь сделаете, госпожа?

Таша не ответила.

Вопрос и в самом деле стоил того, чтобы над ним как следует подумать. Девушка бросила короткий взгляд в сторону Блайта, но тот смотрел в другую сторону, старательно изучая паутину трещин на каменной стене. Вне всякого сомнения, в голове мятежного консула сейчас тоже роились мысли о Клинке. Самом драгоценном артефакте, какой только существовал в Эммере. Последний из Клинков судеб, оружие неслыханной силы, способное…

На что? Таша совсем недавно говорила о том, что Клинки использовались для решения сиюминутных проблем, тогда как творения альМегера были способны на большее. Только что приказать древнему оружию? И, главное, как? Старые книги говорили о том, что преломить напоенное магией стекло может только очень сильный волшебник. Вроде бы для этого даже не требовались заклинания – только чистый поток силы. Кто сможет сделать это? Сама Таша? Сомнительно…

А если и сможет? Что потребовать от Жала, какой службы? Это стеклянное лезвие способно изменить судьбу одного человека, одного-единственного. Но выбор должен быть мудр – об этом в книгах писали тоже. Больше всего объяснений дал сам альМегер, но приложили руку и остальные толкователи – они многократно взвешивали и оценивали каждое слово, написанное Творцом Сущего. Можно потребовать для бедняка судьбы стать Императором Гурана. Это свершится… но нищий бездомный бродяга попросту сойдет с ума, чтобы до гробовой доски мнить себя властелином огромной империи. Алмазная Игла потребовала от Унгарта Второго остановить войну. Остановить войну, когда огромная армия уже вступила на землю Инталии, когда орденская армия, почти разгромленная в не первой и не последней битве у выхода из Долины Смерти, спешно отступала к столице.

Чем, как не сумасшествием, было решение остановить полки? И стоит ли удивляться, что Унгарт Второй окончил свои дни в монастыре, пуская слюни и не расставаясь с деревянными солдатиками. Каждый вечер белые и черные фигурки сталкивались в очередной баталии… бывший Император играл сам с собой, придумав многочисленные и сложные правила. Часами передвигал фигурки пехотинцев, рыцарей, магов и осадных орудий – все пытался переиграть битву, что так и не состоялась. Монахи, присматривавшие за бывшим монархом, проявляли к игре немалый интерес – долгими зимними вечерами монастырь окутывала скука, и даже изобретательность настоятеля не всегда позволяла обеспечить всех обитателей монастыря каким-нибудь занятием. Игра, изобретенная сумасшедшим Императором, стала сумасшедше популярной. Лет на двести… потом интерес угас, пришли новые развлечения, и искусство передвижения резных фигур осталось забавой для благородных господ.

Илана Пелид, павшая жертвой магии Рубинового Шипа, сумасшедшей не прослыла, хотя многие ее решения неоднозначно воспринимались и при ее жизни, и позже. В Ордене поныне ее имя упоминают с ненавистью – Несущие Свет лет сто не могли оправиться от полученного удара, а отделение Тимретского герцогства до сих пор является головной болью всех Святителей. Что бы они ни заявляли официально.

«Сейчас надо думать о другом, – она снова посмотрела на внешне безмятежного Блайта. – Что может быть большим соблазном, чем шанс завладеть Клинком судьбы? За такой дар Император простит абсолютно все».

– Ваши взгляды, леди, скоро прожгут мне куртку. – Ангер по-прежнему смотрел в стену. – Вы всерьез думаете, что я перережу вам ночью горло, чтобы завладеть Клинком?

– А ты этого не сделаешь?

– Нет, – просто ответил он.

– Почему?

Он повернулся к волшебнице. Глаза Консула смеялись.

– Клинок судьбы– слишком опасная вещь, чтобы владеть ей. Как только пройдет слух о том, что найдено Изумрудное Жало, будут найдены и убиты все, кто его хотя бы видел. И та война, что идет сейчас, покажется мелкой кабацкой дракой по сравнению с бойней за право обладать последним Клинком.