В. Н. Крупенский пребывал в полном непонимании происходящего. Василий Николаевич растерялся. Особо ценный и охраняемый груз, который должен следовать в Канаду, совершенно бесцеремонно частично выгружен с крейсеров в Японии. Не смог прояснить ситуацию и агент Министерства торговли в Токио, лишь развел руками и всего-то и выдавил из себя, «что никакого соглашения… относительно выгрузки цветного золота в Японии не было». Крупенский, ощущая, как почва буквально уходит у него из-под ног, решил не раздражать лишний раз ни японцев, ни англичан расспросами и протестами. Так будет спокойнее. Кто его знает, как в подобной ситуации может дело повернуться? Поэтому и ограничился тем, что отбил на имя директора кредитной канцелярии телеграмму: «Выгрузка состоялась по распоряжению английского правительства, переданному через здешнее английское посольство. Оставлено в Японии не более 4 млн фунтов стерлингов»[985]. В общем, утешил: отжали, дескать, не все золото, а так, по-божески. У старой русской дипломатии стремительно выпадали зубы.

Письмо С. П. Ермолаева в Банк Англии о доставке партии золота исключительно в слитках. 23 марта 1917. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

Однако, несмотря на вышеуказанные мелкие нестыковки, мнение союзников абсолютно совпадало в главном! «Единственное желание всех заинтересованных лиц на текущий момент — забрать золото из Владивостока»[986], — подытожил японский представитель. В этом его горячо поддержал англичанин. И следует признать, желание сбылось.

Дабы излишне не дразнить новых гусей в Петрограде, союзники по-братски согласились не посвящать российских пока еще партнеров во все детали новой сделки. Ермолаеву был направлен следующий ответ: «Хочу подтвердить, что вся партия золота на 20 млн фунтов стерлингов, ранее отправленная из Петрограда во Владивосток, будет вначале доставлена в Японию, а потом в Канаду, как только будут найдены необходимые средства транспорта»[987]. При этом ни слова о том, что японцы уже подтвердили: корабли выделены. Ну, а коли так, то можно и не считаться с обещаниями, данными российской стороне: «Горе проигравшему!»

8/21 марта 1917 г. Временное правительство России выступило с заявлением, что «оно приняло к непременному исполнению» все денежные обязательства царского правительства, пообещав их полностью выполнять, в том числе осуществлять «платеж процентов и погашения по государственным займам»[988].

Немаловажно, что на следующий день после заявления «временных» состоялась личная встреча лорда Канлиффа с Кэнго Мори. Я не могу установить, появилось ли нижеследующее письмо до их беседы или после, скорее всего после, но обращает на себя внимание то обстоятельство, насколько пренебрежительным стало отношение британцев к мнению российской стороны и ее представителей, что, совершенно не стесняясь, демонстрировали теперь англичане.

«Финансовый уполномоченный Японской империи в Лондоне сообщает, — пишет Дж. Г. Нэйрн Ермолаеву, — что несмотря на то, что японское правительство с удовольствием перевезет представителей российского правительства, сопровождающих груз, на военных кораблях в Канаду, оно не сможет предоставить им транспорт для возвращения обратно. Предполагается, что им [российским представителям] не потребуется обратный транспорт, так как они будут сопровождать золото в Оттаву, как и раньше. Акцентирую на этом ваше внимание, чтобы избежать недопонимания»[989].

Письмо Казначейства управляющему Банком Англии о необходимости оплаты перевозки русского золота из Канады в США. 17 апреля 1917. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

Конечно, это внешне вежливое послание насквозь пропитано лицемерием, ведь именно англичане рекомендовали японцам отказать российским представителям, а никак не наоборот. Но это, как мы увидим, только начало игры.

Японцы же уведомили свое руководство в Токио, что командование флота «может принимать необходимые меры для изменения первоначального маршрута учебных кораблей»[990].

Хорошие для Банка Англии новости пришли из Канады, где после соответствующей экспертизы было установлено, что «вес слитков [предыдущей] партии золота, полученной 20 февраля [1917 г.] из России, составляет 4 716 242,487 унции высокопробного золота, что соответствует 5 144 991,804 унции золота стандартной пробы»[991]. Таким образом, цена этой т. н. третьей партии российского золота составила 20 001 155 фунтов стерлингов 12 шиллингов и 9 пенсов[992]. А тем временем из Петрограда поступила информация, что золото новой партии «состоит исключительно из слитков»[993].

Письмо Джона Кейнса С. П. Ермолаеву, сомневающемуся в выполнении союзниками своих обязательств по золоту. Ноябрь 1916. [Bank of England Archive. Russian Gold to Ottawa via Vladivostok]

И лишь сообщение из Токио подпортило благостную картину. Сопровождающие груз российские представители заупрямились, что им не поступало никакого распоряжения о части золота, которую должно удержать правительство Японии. Они наотрез отказались передавать что-либо японцам. Если же этот вопрос не удастся уладить до 27 февраля, то японское правительство будет вынуждено отправить учебные корабли по первоначальному маршруту. А далее тон японской телеграммы становится если не ультимативным, то вполне категорическим: «Учитывая данные обстоятельства, Великобритании необходимо предпринять срочные меры в отношении правительства России, чтобы последнее дало указание российским представителям передать причитающуюся часть золота Японии, а оставшуюся часть (на 16 млн фунтов стерлингов) погрузить на корабли, как было ранее запланировано»[994].

Примечательно, что в конце документа с текстом телеграммы из Токио Кэнго Мори сделал от себя любопытную приписку, весьма, на мой взгляд, двусмысленную: «Искренне желаю, чтобы вы не упустили этого шанса». Итак, и власти в Токио, и японский представитель в Лондоне настойчиво предлагают англичанам не упустить свой шанс.

А вот британцам не очень-то хотелось вступать в дополнительные противоречия с Временным правительством России. Мотивы подобного поведения мы еще рассмотрим. А пока в Банке Англии всерьез задумались над тем, как, мягко говоря, ввести в заблуждение российскую сторону. «Кажется, русские подозревают, что 4 млн фунтов стерлингов навсегда останутся в Японии [выделено мною. — С. Т.], и, возможно, они были бы удовлетворены, если списать это на недостаток места на корабле», — отмечается в письме в Казначейство[995].

Надо отметить, что и в этом деле не обошлось без вездесущего Дж. М. Кейнса. Он-то и изобрел инструкцию для посла в Японии Грина, как «объяснять трудности, возникшие в Токио со стороны российских сопровождающих из-за разделения золота». Дипломату предписывалось втолковать своему партнеру из России в Токио, «что чрезвычайно важно воспользоваться доступным на данный момент транспортом, и что японские корабли не могут забрать груз более чем на 16 миллионов фунтов стерлингов, и что нет причины задерживать отправку этих 16 миллионов, ожидая решения о судьбе оставшихся четырех». Кейнс также уведомил Банк Англии, что соответствующая «телеграмма отправлена в Петроград, хотя не ожидается, что Петроград предпримет срочные действия»[996].

Итак, союзники, совершенно не смущаясь