– Каждое его слово по результатам экспедиции имеет колоссальное значение для понимания событий, которые происходят здесь. Мне нужно, чтобы вы ему вернули память, дорогой мой… И чем быстрее, тем лучше. Да, да, адъютант… Ты в Лондоне отличился, но Подгорский не знает подробностей. Их знаешь только ты. Так что, давай, вспоминай, где был, что видел, куда тебя угораздило, как ты вообще во Франции оказался. Завтра министерство иностранных дел мне подробный отчет предоставит. Читать будем вместе…

– Вот именно, Ваше высочество! Подробности. Очень важны подробности. Смотрите – пациент вспомнил супругу, – Боткин почтенно поклонился Татьяне Борисовне. – Он вспомнил друзей своих. Их имена. Разговаривайте с ним, много и долго разговаривайте. Вот мои рекомендации. Всё это можно найти у аптекаря, но я снова обращаю ваше внимание – ему нужен покой и как можно меньше эмоций, особенно плохих. Прошу об этом помнить.

Великий князь подошел к кровати и подал руку адъютанту, но тот её не пожал, а напротив, спрятал обе за спину:

– Прошу, Ваше высочество, не уходите. Доктор сказал разговаривать. У меня в голове сейчас шторм, словно в открытом океане. Пока не поздно спрашивайте меня… Спрашивайте… Доктор сказал разговаривать.

Боткин утвердительно кивнул в сторону августейшего гостя, подтверждая своё согласие.

В это время Великий князь, почувствовавший даже некий азарт, энергично подошел к столу, взял один из стульев, и, поставив его спинкой к Лузгину, уселся напротив, уставившись ледяным взглядом голубых глаз прямо в зрачки капитана.

– Ты вспомнил шторм. Ты часто ходил в океан?

Лузгин взялся руками за колени и крепко их сжал. Он не понимал, почему, но мозг дал команду выдержать взгляд Великого князя. Жесткий, не моргающий взгляд, как у змеи.

– Не знаю. Но я морской офицер. На столе моя фотография в мундире.

Татьяна Борисовна, выходившая за пером и чернильницей для доктора, уже вернулась в гостиную, но вынуждена была подчиниться останавливающему жесту Константина Николаевича, и замерла, не сделав и пары шагов.

– Ты бывал в Зимнем дворце? Ты видел государя? – голос Великого князя приобрел какой-то зловещий оттенок.

Татьяна Борисовна для себя это отметила, но списала наблюдение на подражание стилю одного известного медиума, удостоившегося чести устраивать сеансы при дворе.

– Бывал. Видел, – уверенно ответил адъютант.

– Кто такой Дрентельн?

Лузгин задумался, и Татьяна Борисовна на мгновение опечалилась, прикрыв шалью уголок рта.

– Начальник Третьего отделения.

– Еремин? – резко спросил Константин Николаевич, не сводя с капитана не моргающий взгляд.

Адъютант вдохнул, губы его зашевелились, будто повторяя матерные мысли:

– Не помню… С трудом… Он моложе меня. Он… служили вместе.

– Хорошо, хорошо, Лёня! – Великий князь улыбнулся, довольный тем, что именно он явился причиной прогресса в сознании адъютанта. – Не останавливаемся… Бриджид. Ты помнишь Бриджид? Ты должен был её найти в Лондоне…

Татьяна, стоя в углу, недовольно сжала губы. Это имя доставляло ей много страданий в свое время и, оказывается, её Лёня уехал именно к ненавистной певице.

Адъютант напрягал всю свою силу воли, чтобы заставить работать травмированное сознание. Эта мука явно выражалась на его лице.

– Итальянка, Лёня. Бриджид, – будто уговаривая адъютанта, повторил Великий князь. На этой фразе в его голосе Татьяна услышала какое-то подобие надежды.

Блестящие, мелкие капли пота, словно роса после осевшего с восходом солнца тумана, проявились на лбу капитана. В ушах отчетливо слышался стук конских копыт о мостовую и грохот обитых железными лентами колес. Потом темнота и дверь. Кот. Почему-то перед глазами появился рыжий кот в окне на втором этаже.

Адъютант рылся в мгновенно появляющихся и тут же исчезающих образах, он закрывал глаза, чтобы не упустить ни одной детали, но память оказывалась навести порядок в мыслях

Веки, прикрывшие глаза больше чем на половину, мелко подрагивали. Лузгин сильно сжал челюсти, будто пытаясь совладать с нахлынувшей болью. В комнате воцарилась тишина.

– Нет… Не помню…

Лейб-медик Боткин протянул Татьяне Борисовне листок, исписанный крупным почерком, после чего взглянул на Великого князя:

– На сегодня я считаю свою миссию оконченной. И прошу пациенту дать покой. Завтра в это же время я нанесу вам визит, Леонид Павлович. Будем наблюдать за состоянием. Ваш случай интересен с точки зрения исследователя, уж простите. Ваше высочество, вы позволите откланяться?

Константин Николаевич с едва скрываемым раздражением резко встал и проследовал в прихожую:

– Ваша правда, Сергей Петрович. Да и я засиделся. Тут семья воссоединилась, а я со своими допросами! Делайте что хотите, доктор, но пациент должен, слышите? Должен вспомнить, у кого он был в Лондоне! Иначе – нам с вами цена – грош в базарный день!

Этой ночью, после того, как Великий князь покинул дом Лузгиных, Леонид Павлович с трудом успокоил свой мозг. Взрывы не связанных между собой воспоминаний совершенно истощили и без того обессиленного капитана, но заснуть он совершенно не мог, и не только по этой причине.

– Лёня… – Татьяна Борисовна в знак благодарности за долгожданную любовь ласково положила руку на его грудь. – Ты знаешь, я всегда считала самой большой банальностью слова о том, что ценишь только то, что теряешь… А вот, оказалось, что так и есть. Извелась вся… Чуть умом не тронулась. Как твоя голова? Болит? Что ты чувствуешь, любимый? Эти ваши шпионские штучки… Мне важнее, чтобы ты меня вспомнил…

– Доктор говорил, не тревожить, необходим полный покой, – улыбнулся в ответ адъютант, поглаживая любимые плечи. – Танюша, есть такая вещь… Запах. Я не знаю, в каких уголках памяти хранится эта информация. Только переступил порог – и, словно обухом по голове. Это мой дом. Потом осмотрелся – ничего не помню, но пахнет домом. И тобой…

Женщина, если она искренне любит, то перевернет мир с ног на голову, но своей цели добьется. А главной целью Татьяны было вернуть мужа. Обритого, исхудавшего, со странным, рассеянным взглядом, на первый взгляд – чужого.

– Хороший мой… а ты ведь говорил мне те же слова, что и раньше. Будто и не уезжал… – Татьяна слезу свою не скрывала. Только аккуратно стерла ее пальцем с плеча супруга. – Боткин, конечно, великий врач, но у меня свои методы. Все ли ты вспомнил? Сколько еще мне нужно провести сеансов излечения?

– Я думаю, следует продолжить курс… – адъютант привлек супругу в свои объятия, но она с хохотом вырвалась, подскочила и уселась на углу кровати, подогнув ноги под себя, словно в юношеские годы в Смольном.

– Погоди, ненасытный мой! Не забывай – нам нужно припомнить все, что с тобой случилось, а не только самое лучшее. Вот, к примеру, кто эта Бриджид?