Тот впился в него взглядом. На языке у Малика закипела магия, он был готов расщепить разум Иссама – поступить с ним так же, как он поступил с разумом Деделе, – но страж вдруг сказал:

– Твоя принцесса, она пыталась защитить Табанси.

Малик не знал, кто такой Табанси и как отнестись к словам «твоя принцесса», а больше всего его поразило то, что Иссам говорил по-дараджатски. Новый командир Стражи оказался эшранцем. Он смотрел на Малика с высоты своего роста, и на лице у него было написано сильное чувство, которое Малик не мог понять.

На челюсти воина играли желваки, как будто он вел внутреннюю борьбу. Зажав руками виски, он отступил назад и зарычал на дараджатском:

– Уходи отсюда! Убирайся, немедленно! – И Малик повиновался, не обращая больше внимания на голос, призывавший его вернуться за Ханане.

34. Карина

Карина плыла на лодке, тихо покачивающейся на волнах.

Нет, не на лодке – она сидела между чьими-то руками, которые придерживали ее так нежно, будто она была самой хрупкой и драгоценной вещью во вселенной. Баба? Но баба умер, а мать никогда ее так не держала. Карина тут же потеряла эту мысль и сама потерялась в каком-то тумане, в котором, однако, сохранялось ощущение нежного, но крепкого прикосновения.

– Открой глаза, – сказал Тунде. Почему он с ней говорит? Он ведь мертв. Она тоже умерла? – Карина, постарайся оставаться в сознании.

Приложив страшное усилие, Карина разлепила веки. Она сидела на широкой мохнатой спине какого-то животного. Судя по бегущей назад зеленой листве, они быстро двигались вперед.

– О, ты очнулась, – послышался голос и отдался во всем ее теле. Малик. Да, она с Маликом. Карина вздохнула и откинулась ему на грудь.

Стойте. Она с Маликом?

У Карины включились защитные инстинкты. Она ударила затылком ему в подбородок и свалилась на сторону со спины животного. Она тяжело упала на землю, и мир поплыл у нее перед глазами. Она попыталась встать, и мир закружился. Все вокруг казалось нереальным и искаженным, будто она смотрела через неровное стекло.

Малик спрыгнул с седла и подал ей руку – но отпрянул, когда над ними раздался удар грома. Она чувствовала страшную слабость, но у нее все равно хватило сил доставить ему неприятности.

– Где мы? Куда ты меня везешь? – резко спросила она.

– Мы на восточном склоне горы Мираззат, в нескольких днях пути от Обура. Я везу тебя к знахаркам, которые, как я надеюсь, смогут тебя вылечить.

Вылечить? А зачем ее лечить… На нее накатил неудержимый кашель. К тому времени, как он прошел, и дорога, и деревья, и небо – все перемешалось в ее глазах.

– Третье знамение… чума… – выдавила она, и Малик кивнул. Карина попыталась сообразить, когда она умудрилась заразиться, но без толку. Она помнила, как проводила долгие дни в камере, потом приехал Фарид, она дала клятву на крови, он ударил ее. Она помнила, как кричала на нежить, а потом… тьма.

А теперь она ехала через Эшру вместе с юношей, который может оказаться ее злейшим врагом.

– Зачем ты меня везешь?

– В твоем теперешнем состоянии ты бы никогда не смогла самостоятельно добраться до Обура.

– Откуда мне знать, что ты не лжешь, что мы едем к целителю? Может, ты хочешь расправиться со мной в тихом месте без свидетелей? – Чтобы поверить в то, что он возится с ней из человеколюбия, нужно быть совсем без мозгов. Если он ее до сих пор не убил, то только потому, что она нужна им для Обряда Обновления.

– Карина, если я хотел бы тебя убить, почему, как ты думаешь, я не сделал этого, когда ты была без сознания и не могла сопротивляться?

– Я не знаю! Я не понимаю, почему ты делаешь то, что делаешь! – Возможно, ей не следует ему ничего говорить, но они совсем одни, а у нее не хватает сил на притворство. – Сначала ты спасаешь меня от Мааме Коготки, а потом выдаешь Фариду, где я нахожусь. Ты пытал Деделе! Ты ничего не предпринял, когда Фарид запер меня в подземелье Ксар-Нирри, а сейчас рискуешь жизнью, чтобы доставить меня к целителю? Почему ты это делаешь? На чьей ты стороне?

Почему ты притворялся, что я для тебя что-то значу?

Задыхаясь, Карина осела на землю – эмоциональная речь отняла у нее последние силы. Малик смотрел на нее, и в его глазах плескалась печаль, которой не было там раньше.

– Всю жизнь я хотел только одного – почувствовать себя в безопасности. Я хотел, чтобы меня защищали и чтобы мной гордились. Фарид удовлетворил мою потребность, но у этой сделки была цена, которую мне пришлось заплатить. – Он прижал левую руку к груди, рукав задрался, и Карина заметила, что она перевязана. – Ради его одобрения я совершал такие поступки… Я не могу изменить то, что сделал, но до конца своих дней буду сожалеть о том, какие страдания я принес Деделе и другим людям. Но с этим покончено. Пусть мы последние два улраджи на этом свете – меня это никак не трогает. Я сам по себе, он сам по себе.

Малик посмотрел на нее. Рот его был сжат в тонкую линию.

– И тебе тоже не придется больше иметь с ним дело. Ханане об этом позаботилась.

Карина совсем забыла о нежити.

– Что произошло?

– Она осталась, чтобы отвлечь Фарида и дать нам возможность уйти.

Всю жизнь Карина думала, что Ханане и Фарид взаимодействуют на равных. Но он манипулировал и Ханане и Маликом. Если Ханане сказала ей в крепости правду, то она точно такая же жертва его манипуляций, как и они. Карина ужаснулась при мысли о том, что ей пришлось сделать, чтобы отвлечь Фарида.

– Она готова была сделать все, лишь бы ты добралась до безопасного места. И я тоже сделаю все ради этого. – Малик протянул ей руку. – А что до того, на чьей я стороне, – я хотел бы быть на твоей. Я понимаю, что не всегда вел себя соответственно, но сейчас, если ты меня примешь, я твой.

Карина за многие годы так привыкла отталкивать от себя людей, что сейчас первым ее побуждением было отпихнуть его руку. Но впервые в жизни она была свободна от Фарида. Как будто черная туча закрывала солнце, а теперь она исчезла, и стало тепло.

В конце ее пути только смерть – можно убежать от Фарида, но от клятвы на крови – нет. Но она умрет на своих условиях,