Меньше споров вызывает, однако, тот факт, что в традициях американских индейцев отразилось глубокое понимание экологии, в том числе поведения животных и их роли в природе.

«Родные места – это когда живешь так, как будто эта земля тебя кормит, эти потоки поят тебя, укрепляют твое тело и наполняют душу. Когда знаешь, что в этой земле лежат твои предки, – писала в своих мемуарах Braiding Sweetgrass Робин Уолл Киммерер, ученый и член Гражданской нации потаватоми, одного из индейских племенных объединений. – В глазах аборигенов люди немного менее важны в демократии видов… Растения появились здесь первыми, и у них было много времени, чтобы во всем разобраться».

До прибытия европейцев было одомашнено мало животных – вероятно, предыдущие вымирания просто не оставили подходящих видов, поэтому американские индейцы сосредоточились на земледелии, а мясо получали охотой и рыболовством.

Единственными животными, прирученными на северо-востоке Америки до появления европейских поселенцев, были собаки. Как и в Европе, их использовали в качестве сторожевых, охотничьих и, предположительно, просто для компании. Мы проявляем наше уважение к собакам тем, что не едим их и хорошо кормим. Ирокезы, территория которых охватывала центральную часть сегодняшнего штата Нью-Йорк, кроме этого проявляли уважение и к другим животным, не скармливая их собакам: им не позволяли грызть, например, кости добытых бобров и лосей. Иными словами, общества американских индейцев лучше сумели найти баланс между одомашниванием собак и вниманием к дикой фауне. Наши успехи в одомашнивании животных – от коров до собак – привели нас к пренебрежению теми, кого мы не смогли приручить.

Юроки, как и другие племена американских индейцев, ощущали гораздо более сильную связь с природой, чем было принято в западной христианской традиции (обряд благословения животных запоздало пытается исправить положение). В XIX веке белые поселенцы пытались искоренить культуру юроков: убивали их самих, забирали детей в интернаты, запрещали племенные обряды. Традиции пытались сохранить в подполье, но некоторые элементы культуры сегодня известны лишь фрагментарно. Антрополог Альфред Кребер, родившийся в XIX веке, писал, например, что юроки считают собак предками людей, а сегодня некоторые представители племени сомневаются в его свидетельстве. Для юроков лососи и осетры – это виды-основоположники, фундамент пищи и обмена. Особое духовное значение имеет и калифорнийский кондор. «В большинстве случаев животных считают лучшими людьми, чем сами люди», – объясняет Тиана Клауссен, представительница племени и биолог из Гарварда, которая согласилась устроить мне небольшую экскурсию.

Кондоры – величественные птицы. Красоте андского кондора – ближайшего родственника калифорнийского – изумлялся Чарльз Дарвин. «Я не припоминаю, чтобы эти птицы махали крыльями, – писал он, – за исключением случаев, когда они поднимаются с земли». Он не был бы Дарвином, если бы не подстрелил одну из них; причина в его рассказе не упомянута. Недавно ученые вычислили, что андские кондоры машут крыльями всего 1 % времени и могут парить пять часов и сто семьдесят километров.

Калифорнийский кондор – крупнейшая парящая сухопутная птица Северной Америки. Размах его крыльев может достигать двухсот семидесяти сантиметров. Кондор может разгоняться до более чем шестидесяти пяти километров в час, пролетать в день порядка двухсот сорока километров и добывать пищу на площади семи тысяч квадратных километров. Живут они до шестидесяти лет. Но почитают их юроки не за это. Дело в том, что кондор летает выше всех других птиц и, как считается, именно он относит человеческие молитвы на небеса. «Когда в наших церемониях мы используем их перья, в них участвует дух самого кондора, – говорит Клауссен. – Он танцует и поет вместе с нами».

Клауссен также рассказала мне о концепции «пьюэч вэ-сон» – гармоничной, хорошей жизни. Она и другие члены племени вспоминают период, когда культуру юроков уничтожали белые поселенцы, с такой болью, будто это происходило несколько лет назад. Даже когда церемонии перестали запрещать, они иногда омрачались насилием и пьянством.

Для юроков возвращение кондора – это один из элементов восстановления идентичности племени. На федеральном уровне их самоуправление было полностью признано лишь в 1990-х годах. К тому времени окружающая среда успела измениться: стало меньше рыбы, вероятно, из-за изменений климата, плотин гидроэлектростанций и чрезмерного вылова. Кондор стал символом суверенности и самодостаточности, которые племя желает вернуть.

Кондоры – падальщики, кормящиеся трупами крупных млекопитающих. Когда-то они ели мертвых китов, но к XIX веку переключились на скот, так как китов стало меньше из-за охоты и появились ранчо. Затем на смену скоту и пастбищам пришло современное сельское хозяйство, и пища исчезла. Более того, для борьбы с медведями гризли, которые охотились на сельскохозяйственных животных, владельцы ранчо оставляли яд и попутно травили кондоров.

Среди защитников окружающей среды история кондора стала легендой. Эта птица была упомянута в Законе об охране исчезающих видов в 1966 году. К 1982 году в дикой природе жило всего двадцать две особи, что поставило экологов перед выбором: оставить кондоров на воле и тем самым обречь их на вероятное вымирание или вмешаться. Некоторые группы, включая Sierra Club, придерживались первого варианта и считали, что птицам надо позволить исчезнуть «с достоинством». Тем не менее кондоров начали разводить в неволе – в том числе в Лос-Анджелесском зоопарке и Зоосафари-парке в Сан-Диего, – и за несколько лет их численность взлетела.

Мой приезд в округ Юрок совпал с рождением в неволе тысячного птенца кондора. Должен признать, это число перестало производить такое впечатление, когда я вспомнил, что собак на Corgi Con все равно больше. И все же успешное разведение в неволе позволило вернуть кондоров в природу: сначала в Южной Калифорнии, а в конце концов и в Юроке. Культурные лидеры племени выбирали приоритетные виды путем голосования. На первое и второе места они поставили лосося и осетра, а калифорнийского кондора – на третье.

К появлению кондоров на своей земле индейцы готовились более десяти лет. Это кропотливый, дорогостоящий процесс, и гарантировать тут ничего нельзя. Были изучены потенциальные места обитания, подготовлены оценки среды, проведены общественные консультации. Биологи попытались оценить опасность линий электропередачи (они могут поранить парящих птиц и даже убить их током), а также свинцовых пуль (кондоры могут умереть, если проглотят кусочек свинца даже размером с булавочную головку). В связи с этим племя попросило охотников перейти на медные боеприпасы, а энергетическая компания штата согласилась провести некоторые провода под землей.

С одной стороны, повторное введение кондора свидетельствует о способности зоопарков разводить животных в неволе, но с другой стороны, оно же показывает, почему сложно возвращать многих животных природе. Кое-где были случаи отравления выпущенных птиц свинцом. Некоторые особи за время, проведенное