каютой стоял Зеленый во весь рост: брюки на нем теперь были светлые и свободные, так что воздушная стихия забавлялась ими и трепала с легкими хлопками, а свежая рубаха все такая же — зеленая, и такая замечательная вкупе с рыжими волосами. Он это знал, и потому всегда был столь уверен в себе… Рина закусила губу и впала в довольный транс. Когда хочешь просто смотреть и наслаждаться тем, что видишь. Вот этой уверенностью, чувством прекрасного и тем, что он машет рукой. Тебе.

— Рина! Думал, ты никогда не встанешь! — засмеялся Зеленый сверху, и уголки губ Рины идиотски ползли вверх, и она ничего не могла сделать.

Как и там, на базаре в Египте, как и на вокзале в Хощно, здесь — на крыше, посреди моря, Зеленый смотрелся, как у себя дома, и было так спокойно видеть его рядом.

Корабль слегка качнуло, и Рину повело в сторону. Она схватилась рукой за перила, но промазала и вогнала занозу. Ойкнула, начав вытаскивать деревянную зазубрину из ладони, и тут снова качка, толчок волны в нос корабля, и… она летит в его объятия. И затихает, потому что ничего больше не нужно.

— Как ты себя чувствуешь? — хмурится Зеленый, беря в ладони ее лицо и вглядываясь пристально.

Взгляд его глаз поглощает… Они тянут утонуть в них, свернуться клубком, как Бродяга, и никогда не возвращаться на поверхность, никогда не возвращаться туда, где их не было.

— Выглядишь отдохнувшей. Идем, пора завтракать.

Рина кивает молча. Что тут скажешь?.. Перри поддерживает ее под локоть одной рукой, второй — за талию. Как истый Капитан, он отлично держится на ногах, несмотря на качку. Рина завороженно смотрит на него, на море. Прошлое навеки ушло в далекую даль.

* * *

— Так ты никогда не выходила в открытое море? — удивился Перри, отрезая свой кусок омлета.

Свежий базилик — откуда он тут взялся?..

— Никогда, — мотнула Рина головой, уплетая за обе щеки.

Она и не успела почувствовать, как оголодала. Теперь же зверский аппетит съедал ее изнутри. И в ход шло все — моцарелла, базилик, омлетные лепешки, мелкие помидоры, свежая чиабатта с хрустящей корочкой, горячий бекон, даже пахучее молоко из стакана. Перри посмеивался и подливал молока из кувшина.

— Какое удовольствие видеть тебя такой живой, — прищурил он глаза, прямо как Бродяга, только что не заурчал.

Рина поперхнулась от смеха, подумав об этом. Перри поднял брови удивленно.

— Ты похож на довольного кота, — пояснила она с набитым ртом.

— А ты — на голодного пса, — парировал Перри с ухмылкой и отхлебнул из своего стакана айран.

Рина надула губы. Вот, обаятельный красавец, — а с девушкой вести себя не умеет. Впрочем, она и сама чувствует себя голодным псом. Который наконец нашел дом.

— Но думала, что в море буду чувствовать себя хуже, — вытерла она пальцы салфеткой и взялась за лимонный крем в вазочке. — Оно прекрасно, понимаешь, но…

— Но — что? — с интересом уточнил Зеленый, облизывая губы от белых молочных усов.

— Но в нем акулы — раз, — загнула Рина палец, — а еще… в нем нет земли, на которой можно стоять твердо.

— А это так обязательно — стоять твердо?

— Ну… так спокойнее, — замялась Рина. — Впрочем… если честно, я уже и не понимаю ни свою жизнь, ни твою, ни в целом. Вся жизнь — как плавание, и ты не знаешь, где будешь.

— И потому якоря для твердости достаточно, а большего и не надо, — поднял Зеленый свой полупустой стакан и опустошил его залпом, вновь облизываясь.

Рина довольно откинулась на парусиновую спинку стула и зажмурилась под солнцем. Еда, сон и человек, с которым вы — родственные души, а еще море и свобода. Разве нужно что-нибудь еще?..

— Расскажи о себе, — попросила она мечтательно.

— О себе? — Зеленый удивился и напрягся.

Рина не поняла перемены.

— Да. Разве я прошу чего-то страшного? Я хочу тебя понять, но, если ты не поможешь, этого не получится.

— Почему?

— Что — почему? Такие простые вещи, — засмеялась Рина, и вдруг сделалось неловко, так, что язык немного заплелся, напоминая о заклятии, и она принялась разравнивать платье и пытаться натянуть его на колени, — а надо объяснять… Нельзя понять точно, что у человека в сердце, если он этого не расскажет.

— Я не о том. Зачем тебе это? — продолжал выпытывать Зеленый, и расслабленности его как ни бывало.

— Ну… как… мы же это… в одной лодке, — и снова нервный смех.Рина начала себя потихоньку ненавидеть, а солнце стало светить в глаз не озорно, а настырно и утомляюще.

— Это фелюка. И Звездный Капитан — я, — чуть натянуто улыбнулся Зеленый в ответ.

— А я?.. Ты же говорил, что…

— На судне должен быть один капитан, — пошутил Зеленый и подмигнул.