И тогда Арафель вынула свой меч и дрожащими руками попыталась отчистить его от пятен крови; а рана на ее руке все горела, заживленная, но не заживающая, болезненная, как присутствие железа. А она должна была продолжать делиться своей силой с Элдом, чтобы уберечь его от увядания. Даже солнце словно потускнело – каким бы блеклым ни было эльфийское солнце, сегодня оно казалось мутным и необычным, и, хоть оно стояло в зените, его лик то и дело заслоняли щупальца облаков. Арафель не стала их разгонять – теперь ей надо было беречь свои силы. И когда солнце начало клониться к закату, его объяла преждевременная тьма, и эльфийская ночь наступила рано.

Тогда она, вздрогнув, завернулась в свой серый плащ, ибо ветер с севера был холодным, а тучи все больше и больше закрывали небо, пряча звезды.

Что-то захрапело, послышался стук копыт по земле. Арафель вскочила, испуганная тьмой, которая была чернее ночи, и двумя красными огнями, что пылали в ней; но существо приняло двуногий облик, обнаруживая себя.

– Пука! Кто позволил тебе явиться сюда? Ты слишком отважен.

– Дина Ши никогда не была гостеприимной. – Младший Ши вскинул голову и издал почти что лошадиный храп. – Люди вошли в Элд. Ты разве не чувствуешь их?

Она крепче обхватила себя руками. Все вокруг застыло и съежилось.

– Уходи, – сказала Арафель.

– У тебя затмение, – промолвил пука. – Что-то объяло тебя, Дина Ши. – Ноздри его пылали, волосы раздувались ветром, глаза горели диким огнем. – Ты не послушала меня и пошла дальше, а теперь тьма вырвалась на свободу и обрушилась на нас. И Дина Ши нас снова предает, как это было уже однажды, – неверная, неверная.

– Вовсе нет. – Голос ее дрогнул. – Я тоже говорила тебе. Ищи более спокойную реку, пука, не столь опасную, как Керберн. И не груби мне. Здесь не место для тебя. Здесь небезопасно.

– А где безопасно? Куда можно скрыться? Может, ты знаешь? Они проснулись, Дина Ши, они проснулись. А ты таешь. Посмотри… – Он протянул ей простой коричневый камешек, который был его душой. – Я не забыл. Бежим со мной. Я достаточно силен, чтобы нести тебя. Я никогда не устаю. Никому еще я не служил, но я помню о сделанном добре.

Гнев покинул Арафель, и она улыбнулась, несмотря на боль и ужас: так он был простодушен в своем предложении.

– О, пука, если б это было так легко. Нет. Я не могу. Я была опрометчива и горько поплачусь за это. И все же я попытаюсь исправить все.

Плечи его опустились и руки упали. И в третий раз он захрапел, пытаясь рассмеяться.

– О, Дина Ши заблуждается.

– О братец, каждый из нас ошибается время от времени, возможно, с Дина Ши случается это даже чаще, чем с другими.

– Там был человек, – помолчав, промолвил пука и тряхнул головой, указывая где, – темный, как я, и отмеченный благословением Ши. Он вошел в Элд, не испытывая страха передо мной.

– А, да, его я знаю, – ответила она.

– Другим я мог причинить зло. – Он вскинул голову, и красные его глаза загорелись, как угли в темноте. Вложив камень в рот, он обернулся черной лошадью и помчался дико и безумно, как это было свойственно его народу.

Она взглянула ему вслед, увидев лишь мрак, сопутствовавший приходу Далъета. «Пука переживет грядущий ураган», – подумала Арафель. Безудержная радость и бесшабашность пели в его крови, а память у него была коротка. Даже дроу не под силу укротить его.

Ночь сгущалась вокруг Элда. Мелкие создания – феи, олени, зайцы, робкие ежи, лисицы и лупоглазая сова – все жались к роще. Но и здесь, в сиянии деревьев, уже было небезопасно.

И листья продолжали опадать, умирая на ветру, и камни, погасшие и тусклые, звенели вразнобой.

«Послушай меня, – принес ветер голос, гулкий и хриплый, как медь, – ты проиграла и с самого начала была обречена. Иди ко мне, иди ко мне, и я отдам тебе Кер Ри, отдам деревья и их благоухание. Приди, Аовель».

Она вздрогнула и воскликнула в ответ:

– Исчезни! Вернись в свой сон, обольститель! Ты победил мою родню, но не меня. И никогда не победишь, ты старый червь, обманщик, – уходи! Вернись в свою нору!

И глубины Лиэслина содрогнулись от хохота.

Арафель, собрав все силы, окутала сердце Элда тишиной, паутиной света и покоя. И камни засияли снова. Она изгнала из памяти этот голос, но сердце ее дрогнуло. И, замерев на холме среди струящихся золотистых листьев, она заснула в мечтах об исчезнувших Ши.

И в них был дракон – он шепнул, и Ши отбросил то, что делало его Ши. «Далъет, – вспомнив, простонала она. – Мой брат».

«Приди, – говорил он. – Довольно с тебя людей. Неужто Ши уйдет без сопротивления? Ты имеешь власть. Используй ее для спасения мира, чтоб сохранить землю такой, какой она была. Что за жалость охватила тебя? Вспомни о гордости и гневе».

«Ты всего лишь хочешь жить, как старый червь», – ответила Арафель шепотом все еще во сне.

«А разве ты не хочешь?»

Тело от яда наливалось болью, жгучей, как лед. Яд пропитал ее сны. «Месть», – шептал он.

Но даже во сне она продолжала прясть свой кокон, и ветер замер в тишине.

XII. О доме и надежде

Все стало не так, как прежде, – Мев и Келли чувствовали это. Вооруженные люди входили и выходили из замка, и отец серьезно беседовал с фермерами, приходившими и приезжавшими на загнанных лошадях с самых далеких хуторов. Они узнавали, откуда могли, новости о стычках, подслушивали разговоры, от которых холодело у них в животах, о Лиэслине и Брадхите, о нападении на Вороновом холме, где крестьяне Кер Велла забросали камнями всадников из Ан Бега. Ризи не вернулся назад; может, он никогда уже не вернется, хотя все молчали об этом.

Зато вернулся Донал, но он совсем изменился – он был бледен и изможден, и, казалось, мир стал слишком тяжел для него. Сначала они боялись, что он умрет; но с хутора Гера приехала его мать, чтобы ухаживать за ним. Он лежал дни напролет в лихорадке, и она сидела рядом с ним, как и Мурна, хлопотавшая не меньше. Теперь, по крайней мере, Донал вставал и ходил, но выглядел он сильно постаревшим. Конечно, он был героем, все в Кер Велле знали это и шепотом рассказывали, что все кости у него в теле были сломаны, но Ши вылечила его.

– Отчего же он тогда не поправится? – спросил как-то Келли у отца, когда Донала не было поблизости и они стояли у стены близ ворот. – Неужто Ши не могла вылечить его до конца?

– Нет, – резко ответил отец и добавил чуть мягче, глядя на детей: – Если бы у нее было время, она сделала