таких политических маневрах голый расчет на власть и репрессии со стороны правящих элит тех стран с преобладанием ислама, которые представляет ОИС. Хотя на международной арене они используют язык уважения и толерантности в качестве оружия, в своих собственных странах они часто жестко подавляют отклоняющиеся системы верований, а также политических диссидентов[1051].

2012: панк-молебен в Москве

Законы против богохульства и репрессии против богохульников не ограничиваются мусульманскими странами. В Индии, например, есть унаследованная от британской колониальной эпохи статья о защите от намеренного оскорбления религиозных чувств, которая в последние годы все чаще используется индуистскими националистами для преследования мусульман и христиан[1052]. И «Запад» также имеет недавний пример связи между христианством (в данном случае православным) и государством.

Редакция не может привести текст данного раздела.

Западная реакция и размышления

Как следует оценивать конфликты, разразившиеся в новую эпоху богохульства? И как на это должны реагировать закон и общественность? Будь то в Великобритании, в Дании или во Франции – в тех странах, где глобальные конфликты на почве богохульства проявились наиболее отчетливо с 1989 года, в центре внимания всегда было соответствующее законодательство. Даже в такой стране, как Франция, которая обходилась без закона о богохульстве в течение двухсот лет, необходимость подобных правил горячо обсуждалась[1053]. На Британских островах после дела «Gay News» уже была проведена обширная парламентская реформа, которая нашла сильный отклик в обществе, полностью поддержавшем ее. Дело Рушди подняло дискуссию на новый уровень. В новом тысячелетии Палата лордов Великобритании поручила комитету пересмотреть действующее религиозное законодательство. В своем отчете за 2003 год комитет указал на два возможных, но диаметрально противоположных пути: распространение соответствующего параграфа на другие религиозные общины или его полная отмена[1054]. Весной 2008 года парламент выбрал второй вариант. В разделе 79.1 крупного пакета реформы уголовного правосудия лаконично говорилось: «Богохульство и богохульные злоупотребления в общем праве Англии и Уэльса упразднены».

Несколько более сложное развитие имело место в Ирландской Республике[1055]. Ее католический характер не в последнюю очередь отразился в Конституции 1937 года в параграфе, который квалифицирует богохульные, подстрекательские или непристойные речи как уголовные преступления (статья 40.6.1.i.). Однако обвинительных приговоров не было. На острове Ирландия также все больше ощущалось противоречие между свободой слова и трактовкой богохульства как преступления. В 1991 году комиссия по реформам признала это конституционное положение устаревшим. Тем не менее законодательство было первоначально расширено законом о диффамации 2009 года (раздел 36) и адаптировано к реальности религиозного плюрализма: «грубо оскорбительные или непристойные высказывания» по вопросам, «священным для религии», наказуемы как богохульство. Закон не приобрел большой актуальности в последующие годы, несколько обвинений не привели к осуждению. Вместо этого противники активизировали свои усилия по полной отмене этого закона. Их кульминацией стал референдум, проведенный параллельно с президентскими выборами осенью 2018 года. Около двух третей всех голосов были за отмену закона о богохульстве, которая вскоре и была осуществлена, что стало убедительным доказательством быстрой дехристианизации общества, которое до недавнего времени было сугубо католическим.

В Германии, где параграф 166 Уголовного кодекса (StGB) имеет глубокие исторические корни, но был существенно изменен в 1969 году (см. главу 16), богохульство по-прежнему наказуемо, хотя на практике обвинительные приговоры здесь также редки. В период с 1996 по 2006 год в среднем только 15 дел ежегодно рассматривалось по параграфам 166 (богохульство) и 167 (препятствие отправлению религиозных обрядов), вместе взятым[1056]. Тем не менее общественные дебаты иногда были оживленными, хотя глобальное влияние и связанные с ним точки зрения присутствовали в меньшей степени, чем в других странах. Играет заметную роль тот факт, что страна не имела длительной колониальной традиции. Летом 2012 года на старой линии фронта между Римской папской церковью и ее критиками вспыхнули жаркие страсти. В июле этого года сатирический журнал «Titanic» буквально попал ниже пояса, опубликовав на обложке так называемое дело Ватиликс, карикатурно представив «утечку» в Ватикане как личное недержание папы Бенедикта XVI. В комментариях из политической и церковной сфер прозвучал призыв ужесточить законодательство против богохульства. Писатель Мартин Мозебах даже рекомендовал для современного искусства наказание за богохульство в качестве омоложения стволовыми клетками, утверждая, что, если «богохульство снова станет опасным», это будет полезно для социального климата[1057].

В целом, однако, такие голоса остались в меньшинстве среди немецких интеллектуалов. Богословы двух основных христианских конфессий особенно скептически отнеслись к возможной функции уголовных запретов: верующие должны противостоять искушению возродить преследование за богохульство в связи с уменьшением роли религий в западных обществах. По словам бельгийского теолога Жан-Пьера Вильса, богохульство является «настоящим анахронизмом» в постпросветительскую эпоху свободы слова. С богословской точки зрения богохульство «совершенно неуместно»: работа с чувствами, которые могут быть задеты богохульством, должна быть перенесена в область религиозного образования, вне всяких угроз уголовного преследования (по мнению специалиста по религиозному обучению Харальда Шретера-Виттке).

Для христиан «просто обижаться» – это признак недостатка суверенитета веры, считает специалист по философии религии Ханс-Иоахим Хён.

В диалоге с критиками религии верующие обязаны переводить свое возмущение по поводу оскорбленных чувств на «светский язык аргументации». Все стороны должны решать свои конфликты с помощью морально-рационального обсуждения, и аргументация, основанная на религиозных посылках, не имеет более высокой ценности. Наконец, богохульству как показателю определенной жизнеспособности христианства даже отводится положительная роль в религиозном контексте – более того: богохульство является своего рода оправданием «безумных» сторон христианского послания, и в этом отношении следует задаться вопросом, не обладает ли верующий «правом на богохульство», как утверждает теолог и этик Томас Лаубах[1058]. Даже архиепископ Бамберга Людвиг Шик, который в 2012 году воспринимался как явный сторонник нового закона против глумления над религиозными ценностями и чувствами (старый параграф 166 был почти забыт), два года спустя пошел на попятную: требование об ужесточении наказания за богохульство «не должно подниматься исходя из христианской веры». Он выступает лишь за то, чтобы добиться равноправия для христиан, которые в других регионах мира могут быть наказаны как богохульники просто за свою веру[1059].

Юридические проблемы

Спектр мнений немецких юристов относительно преступления богохульства весьма неоднороден. Но даже консервативные голоса не очень верят в действенность и эффективность норм против богохульства в современном мире. Адвокат по уголовным делам Михаэль Павлик, с одной стороны, с мрачным сарказмом осуждает «неослабевающую христофобию» среди немецких интеллектуалов: «Они привыкли принимать кощунственные насмешки за цивилизационную утонченность», – замечает он критически и предлагает способы корректировки параграфа 166. Но, с другой стороны, тот же Михаэль Павлик скептически относится к вопросу о том, следует ли на самом деле идти по этому пути, – утраченный консенсус общества не может быть заменен уголовной нормой[1060]. В более поздних работах после тщательного анализа