Из Англии Б. Ельцин направился в Испанию. Но тут случилось несчастье, и опять-таки ему хватило того самого спасительного волоска, чтобы остаться живым.

Шестиместный самолет, на котором предстояло лететь в Барселону, вызвал у Ельцина удивление, рассказывает его попутчик В. Ярошенко.

Пилоты заверили, что это — одна из самых надежных машин. Однако, поднявшись в воздух, самолет начал падать. Полностью вышла из строя система электропитания, оборвалась связь с землей. Парашютов на борту не было, планировать летчикам тоже было некуда — кругом одни скалы. В последний момент летчики все-таки присмотрели небольшую равнинку. Но как выпустить шасси, если не работает блок электропитания? И все-таки пилоты умудрились с помощью ручной лебедки и троса вытянуть шасси. Кончалось топливо. К счастью, внизу показался небольшой аэродром. Правда, нормально приземлиться не удалось — самолет потерял скорость и рухнул на бетонку. Ельцин сидел в хвосте, на хвост и пришелся основной удар.

Узнав о катастрофе, президент Каталонии прислал за Ельциным свой самолет с охраной. Поздно вечером Ельцина доставили в Барселону. Ему становилось все хуже, но он отказывался от помощи, сам вышел из самолета, а потом и из машины, которая доставила его в гостиницу.

Рано утром поехал давать интервью на радио, но чувствовал себя очень плохо, иногда терял сознание. Срочно вернулись в гостиницу, вызвали врача: тот определил травму позвоночника и предложил лечь в больницу. Ельцин запротестовал, он просил отправить его в Москву. Пока шла перепалка, его состояние ухудшилось, он вновь потерял сознание. Приехала «скорая», но он сел в обычную легковую машину, согласившись ехать в больницу. А тут — «час пик»! Когда его привезли в госпиталь, он уже был частично парализован — от сильного удара раздробился один из межпозвоночных дисков. Осколки костной ткани позвоночника при малейшем движении травмировали и защемляли нерв.

В больнице, придя в себя, Ельцин снова потребовал отправить его в Москву. Всю ответственность взяли на себя Федосков и Ярошенко. Сложная операция продолжалась несколько часов. Если бы с ней затянули, он остался бы паралитиком на всю жизнь. К счастью, все обошлось благополучно. Кто бы мог представить тогда в Барселоне, что через две недели после вынужденной посадки на горном аэродроме, после уникальной операции, после нескольких туров голосования, на I Съезде народных депутатов 29 мая 1990 года Ельцин будет избран Председателем Верховного Совета.

И в Барселоне, и в Москве, на I Съезде народных депутатов РСФСР Ельцин прошел по лезвию.

Как и в других случаях, сторонники Ельцина тут же объявили о преднамеренной аварии самолета, т. е. обвинили спецслужбы в покушении на Ельцина на испанской земле. КГБ СССР вынужден был опубликовать заявление: «19 мая в ленинградской газете «Смена» появилась публикация за подписью В. Мезенцева, в которой, в частности, говорится следующее: «В пресс-центр МДГ поступила информация о причастности КГБ к аварии самолета, на котором Борис Ельцин направился в Барселону». Далее, как утверждается в этой публикации, «во время полета на борту отказало навигационное оборудование, выключилось питание, не сработало шасси. Пересев на другой самолет, пассажиры едва вновь не попали в сложнейшую ситуацию. Вибрация корпуса достигла неимоверной амплитуды. По словам участников этого рейса, новый самолет также был непригоден для эксплуатации…»

Сообщив эти и некоторые другие подробности, автор статьи заключает: «Конечно, для того, чтобы утверждать, что КГБ причастен к попытке совершения катастрофы, надо обладать неопровержимыми фактами. Пресс-центр МДГ, по понятным причинам, не может взять на себя подобной ответственности. Однако этот и другие сигналы, поступающие к нам, подтверждают неоспоримую истину: когда речь идет о власти, аппарат не выбирает средств».

В связи с этим заявлением пресс-центра МДГ, КГБ хотел бы сообщить, что ему ничего не известно, что произошло на самом деле, какие технические неполадки были на борту самолета, в котором летел народный депутат СССР.

Заранее сняв с себя всякую ответственность и прикрываясь именем пресс-центра МДГ, В. Мезенцев беззастенчиво идет на заведомый обман с расчетом взбудоражить общественное мнение.

Комитет государственной безопасности СССР официально заявляет, что никакого отношения к «инциденту» с самолетом не имеет и рассматривает публикацию об этом как грубую клевету, как оскорбительный прием нечистоплотного политиканства. КГБ СССР обратился в Прокуратуру СССР с просьбой провести расследование обстоятельств, связанных с публикацией в газете «Смена»».

Возвращаясь из очередной зарубежной поездки, Б. Ельцин активно включался в предвыборную кампанию. Кампания проходила в условиях дальнейшей политизации общества, по новому, более демократичному закону о выборах. В 1086 округах баллотировалось 6705 претендентов на депутатский мандат. По одному кандидату оказалось только в 33 округах, а в иных округах было зарегистрировано 20 — 30 кандидатов. В первом туре голосования, который состоялся 4 марта 1990 года, было избрано лишь 11 процентов депутатского корпуса, в их числе был Ельцин, который победил в родном Свердловске, набрав 95 процентов голосов, больше, чем он набрал в Москве на выборах в Верховный совет СССР.

Вообще, к выборам этим Ельцин и его команда готовились куда более основательно. Созданное на базе Межрегиональной депутатской группы движение «Демократическая Россия» выставила своих кандидатов практически по всем округам.

У «ДемРоссии» не было ни особых денег, ни административного ресурса. И тем не менее она одержала сокрушительную победу: демократы выиграли в каждом третьем округе. Крупные города — Москва, Ленинград, Свердловск — поголовно отдали свое предпочтение выдвиженцам Ельцина: именно выдвиженцам, ибо все обращения в поддержку кандидатов были подписаны им лично, и это во многом определило исход битвы.

Если в союзный парламент Ельцин пришел один-одинешенек, то теперь за ним стояла уже целая команда. В основном, это были те, с кем сошелся он в Верховном Совете СССР: люди яркие, неординарные, а потому очень быстро выкинутые за борт. Александр Коржаков вспоминал:

«Умные люди уходили от Ельцина сами. Первым, помню, все прочувствовал Александр Музыкантский: он был одним из десяти его доверенных лиц. Когда Музыкантский поближе присмотрелся к Ельцину, он сказал своим товарищам: все, ребята, оставаться там не стоит.

Это был сигнал, но его почти никто тогда услышал»[269].

Но все это случиться гораздо позже, а пока Ельцин торжествовал, вызывая недоумение у своего оппонента, который начал понимать, что Ельцин рвется к власти вопреки их тайному сговору — идти вместе. Помощник Горбачева Г. Шахназаров вспоминает, как на одном из заседаний Политбюро Генсек принялся вдруг размышлять вслух:

«Странные вещи в народе происходят! Что творит Ельцин — уму непостижимо. За границей, да и дома, не просыхает, говорит косноязычно, несет порой вздор, как заигранная пластинка. А народ все твердит: «Наш человек!»[270]