— Что будем делать, Петра? — спросила Лорин, игнорируя Бриджет.

— Даже не знаю. — Петра отвела взгляд. — Думаю, придется нам позвонить одному из этих трех мерзавцев. — Петра слегка прикусила губу. — Если я не ошибаюсь, Петера Штиха мы застанем дома. Он наверняка знает, что происходит.

— Кому вы звонить собираетесь? — непонимающе спросила Бриджет. — Петеру Штиху? Кто он такой? — На мгновение у нее загорелись глаза. — Лорин, что ты задумала?

— Бриджет, закрой рот! — Лорин даже не удостоила ее взглядом. — Петра, а это разумно?

— А что нам делать? В отеле твоего мужа нет. Мы понятия не имеем, где он. Единственное, что нам известно: пару часов назад он отправился на встречу к этим людям, на Шлоссберг. Так что еще остается?

— Можно в полицию позвонить.

— Но нам нечего им сказать. — Петра посмотрела на Лорин. — Мы даже не можем заявить, что он пропал.

— Тогда звони им, Петра. Поступай, как считаешь правильным.

Пока Петра искала в вестибюле телефонные будки, Бриджет взяла Лорин за руку. Объяснялась она дрожащим голосом:

— Лорин, мне надо с тобой поговорить. Ты обязана мне помочь. Мне нужно развестись. Просто нужно, разве ты не понимаешь?

— Может, надо, а может, нет, — безучастно ответила Лорин. — Это твоя жизнь, Бриджет. В данную минуту я могу думать только о собственной. Прости, но уж как есть.

У Бриджет задрожали губы.

Вернувшаяся Петра помотала головой. Судя по выражению лица Лорин, она уже обо всем догадалась.

— Я поговорила только с женой Петера Штиха, этой старой каргой. Она одна дома. Значит, точно что-то случилось.

— А Крёнер с Ланкау?

— До них я не дозвонилась.

— И что это значит? — Лорин ощущала, как нарастает тревога.

— Не знаю.

— Кажется, вы обе играете с кем-то в прятки.

Лишь по размазавшейся под одним глазом туши можно было догадаться о душевном смятении Бриджет. Она старалась как можно шире улыбаться. Так она поступала всегда, когда чего-то не понимала.

— В прятки?

Лорин бросила взгляд на Петру. Почти без пятнадцати семь. С того момента, как Петра поговорила с Брайаном в баре на Мюнстерплац, прошло уже около пяти часов. Было очевидно, что ситуацией полностью владеют те трое. Они могли быть где угодно, а могли не оказаться нигде.

— Петра, мы в прятки играем?

— Прятки?

Петра посмотрела на Лорин. В душе нарастало отчаяние.

— Может быть, — сказала Петра. — Да, можно все такими вот прятками назвать.

Если бы Лорин и Петра, выходя из «Коломби», потрудились чуть-чуть повернуть головы, они бы обратили внимание, что уличные артисты переместились с центральных улиц на газон напротив отеля. Из всех зеленых островков этот маленький парк, носящий имя Коломби, располагался ближе всего к центру. Прекрасное место для гастролирующих артистов. За спинами этих смеющихся людей в темноте красовались летней зеленью растения. Словно венок, они окружили еще один отель. Чистый и аккуратный, хоть и не такой престижный, как «Коломби». Пятью минутами ранее Брайан припарковал «БМВ» перед этим отелем с помпезным названием «Райнгольд». Здесь он покончит с одним из самых строчных дел.

Его напугала встреча со стариком возле дома Крёнера.

Осознание того, что старик, не моргнув и глазом, соврал ему о том, где живет, вызвало дурное предчувствие. События сегодняшнего дня не оставили сомнений в том, что крылось за этой ложью. Брайана заманивали в очередную ловушку. Если бы он, следуя интуиции или просто-напросто мучаясь сомнениями, не проследил за стариком до его дома на Луизенштрассе, он бы даже не понял, что с адресом его обманули.

И тогда он, несомненно, исчез бы с лица земли где-то в районе Ленгенхардштрассе.

Несмотря на откровенную ложь, в старике Брайана напугало нечто иное. Необъяснимое ощущение: представления, слова, очертания и мысли вновь и вновь стремились слиться и стать единым целым.

Но целое все никак не выстраивалось.

Эти обстоятельства поколебали решимость Брайана докопаться до самой сути. Незаметно, но неумолимо это желание пропадало. Тем же вечером он мог бы уехать из Фрайбурга и через пару часов оказаться на востоке. Он бы даже успел на церемонию закрытия Олимпийских игр — она пройдет в Мюнхене на следующий день. Как он изначально и собирался. Оттуда он поехал бы в Париж.

Одним днем больше, одним меньше — разницы особо никакой.

Но если Брайан останется во Фрайбурге и совершит хоть малейшую ошибку, и Крёнер, и Ланкау, и старик будут начеку. А раз риск столь велик, зачем тогда оставаться? Теперь-то он знал, где они. Лучше вернуться в другой раз, если иначе нельзя. А одно небольшое дельце — найти и освободить Ланкау — он со спокойной совестью оставил на его товарищей. Двухдневный пост вряд ли повредит человеку с его комплекцией и размерами.

Брайан размышлял об этом снова и снова, пока вдруг не оказался напротив отеля «Райнгольд». Единственное, что сейчас имеет значение: согласится ли Лорин отправиться с ним на свидание в Париж — романтическую столицу мира.

Портье отеля «Райнгольд» был толстый и услужливый; засияв от радости при виде наличных, он сразу же провел Брайана в закуток за стойкой и оставил возле телефона. Трубку взяла миссис Армстронг, домработница. Значит, Лорин нет дома. В ту же секунду, когда в дверях появлялась сия костлявая особа, Лорин обычно выносила в прихожую сумочку и незаметно испарялась.

— Нет, мадам нет дома.

— Миссис Армстронг, а вы не знаете, когда она вернется?

Брайан был уверен, что не знает.

— К сожалению, нет.

— А вы знаете, куда она поехала?

Брайан был уверен, что этого она тоже не знает.

— Нет, я записку еще не прочитала.

— Записку? Какую записку, миссис Армстронг?

— Она ее оставила перед тем, как они в аэропорт поехали.

— Они? Она поехала в аэропорт с миссис Мур?

— Да, совершенно верно. И улетели они вдвоем.

— Вот как. — От неожиданности Брайан растерялся. — Они в Кардиффе?

— Нет.

— Послушайте, миссис Армстронг, я буду очень признателен, если мне не придется все из вас вытягивать. Расскажите, где моя жена и Бриджет Мур.

— Не знаю. Миссис Скотт сказала, все есть в записке. Но я точно знаю, что они не в Кардиффе. Они где-то в Германии.

От этого замечания Брайан оторопел.

— Будьте любезны, прочитайте мне записку, миссис Армстронг, — попросил Брайан, пытаясь взять себя в руки.

— Секундочку!