Разум отказывался верить, но факты говорили о другом. Рино, твердолобый громила, подтолкнул ученого к выводам, которые прочной нитью сшили все факты воедино. Все в какой-то момент встало на свои места. Это же очевидно: боты знали о каждом шаге персонала «NGF Lab», потому что их… оповещали.

— Я должен предупредить остальных… — ужаснувшись, прошептал Ральф.

В этот момент вверху раздались гулкие звуки шагов — кто-то вошел в цех и передвигался по верхней галерее. Канадец поднял голову. Но в сумерках, застилавших верхние ярусы цеха, нельзя было ничего разглядеть.

Ральфу стало душно. Несмотря на жаркий костюм, конечности похолодели. Поборов приступ страха, он стал прислушиваться. Весь превратился в слух, но долго не улавливал ничего, кроме собственного громкого сердцебиения. Сердце стучало невпопад. Ральф узнал первые признаки жесткой аритмии.

Но вот металлический лязг прозвучал снова. Звук донесся из-под потолка, из другой части цеха. Потом несколько раз повторился — кто-то, словно издеваясь, неспешно прохаживался по лестнице одного из переходов. Вслед за шагами донеслись, вздохи, больше похожие на шипение змеи.

— Кто здесь? — крикнул Ральф.

— О-здесь… О-здесь… О-здесь… — ответило эхо, а шаги… прекратились.

Минуту Ральф безмолвствовал, но не различал ничего, кроме шума молекулярных машин и гудения вакуумных компрессоров. Доэрнберг почти поверил, что звуки были плодом его воображения (он просто вынуждал себя верить, пытаясь успокоить больное сердце) и, кроме него, под землей никого нет, когда заскрежетали цепи подъемника. Звук показался оглушительным пушечным залпом. Ральф ойкнул, подскочил и невольно закрыл лицо руками. Сердце застучало, словно куча камней, посыпавшаяся со склона.

Платформа большого подъемника поползла вверх. Канадец застыл и тупо вглядывался в темноту, туда, где только что исчез подъемник. Вокруг сердца расползалась тяжесть, каждый вдох давался с трудом. Мужчина несколько раз стукнул себя кулаком по груди, пробуя сбить аритмию. Безрезультатно. На этот раз без лекарств не обойтись. И Ральф запаниковал.

— Кто ты? — завизжал нейрохимик.

В ответ — гнетущее молчание. Лифт добрался до верхнего уровня и остановился.

Снова тишина…

Ральф тупо ждал. Попробовал посчитать пульс, но руки дрожали так сильно, что большой палец не удерживался на запястье. «Кому и зачем понадобилось спускаться сюда в такой поздний час?» — подумал он. И тут же сообразил — доступ в цех был лишь у четверых: у него самого, у Кейтаро, у Ноланда и… у Такеды.

— Такеда! — голос профессора срывался. — Чего тебе?

Сверху донесся зловещий вздох. За ним последовал невнятный шепот. У Ральфа потемнело в глазах от страха. Пульс превысил 160 ударов в минуту.

Через несколько секунд он услышал, что платформа стала опускаться. «Чего ты ждешь, увалень?» — разозлился сам на себя Ральф и побежал в глубину цеха.

Он помнил, что на другом конце цеха есть еще одна подъемная платформа. Если она сейчас внизу, то он спасен. Он подождет, пока Кацуро (или кто бы там ни был в теле молодого японца) приблизится, а потом поедет наверх, доберется до верхней галереи и сможет выбраться из «EN-3». Но если платформа наверху…

Через несколько шагов у Ральфа страшно закололо в груди, он зашатался и чуть не упал. Присел, ухватившись одной рукой за перила, а второй — за сердце.

Лифт остановился. Стало тихо.

Переводя дух, Ральф оглянулся. Вдали на освещенной площадке четко вырисовывалась мужская фигура. Единственный в той зоне фонарь светил сверху и сзади, так что ученый не мог рассмотреть лицо. Вместо него над туловищем было затененное овальное пятно. Человек делал странные движения, сильно вытягивая шею и, словно змея, которая что-то вынюхивает, водя головой из стороны в сторону. Движения были настолько нечеловеческими, что Ральф замер от ужаса. Через мгновение фигура скрылась в тени подвесного перехода.

Крикнув что-то невнятное, Ральф бросился бежать. Но он давно не был в этой части цеха и уже плохо помнил, где именно находится второй подъемник. Этот угол цеха почти не использовался, многие лампочки в фонарях перегорели, без особой надобности их никто не менял, и плафоны светили один через три.

Не хватало только заблудиться на нижнем уровне!

Краем глаза Ральф видел, что фигура то исчезает, то появляется в кругах света в дальних галереях. Преследователь, направляясь к нему, отрезал пути отступления, как ферзь, загоняющий в угол одинокого короля. Ученый на ощупь отыскал первую попавшуюся галерею справа и ринулся туда. У конце ее преграждала проволочная калитка, за которой металлическая лестница вела вниз, на бетон. Но там Ральфу точно нечего искать. Он метнулся назад, забежал в коридор слева. Потом несколько раз поворачивал налево и направо, пока окончательно не запутался. Лифта не было. Мужчина даже не знал, в каком направлении находится ближайшая стена цеха. Оглянувшись, Ральф не смог отыскать фигуру преследователя, который вошел в неосвещенную часть нижних галерей, а значит — подобрался близко. Канадец застонал. Сердце брыкалось и лезло по пищеводу вверх к горлу.

И тут… Ральф заметил в конце одного из коридоров платформу. Слава Богу, она стояла внизу. До нее оставалось каких-то двадцать метров. Ральф поблагодарил Бога за свое спасение и стал осторожно продвигаться к платформе. Он снял тяжелые ботинки и старался шагать беззвучно. Сердце, как будто поняв важность момента, заработало стабильнее. Хотя бы на какое-то время аритмия отступила. И это был подарок небес!

Вправо от коридора, по которому он шел, отходил узкий проход, формируя Т-образный перекресток. Сделав пятнадцать шагов, Ральф поравнялся с ним и бросил взгляд вправо. В тот же момент он чуть не скончался от разрыва сердца — на расстоянии вытянутой руки в проходе стоял Такеда. Японец смотрел… хотя нет… выражение его глаз вряд ли было взглядом. За налитыми кровью глазами зияла пустота, полный вакуум. Японец просто стоял. А потом поднял руку и сделал шаг навстречу Ральфу.

— А-а! — отшатнулся нейрохимик и ринулся к лифту. Ритм сорвался, подскочив до невероятных 240 ударов в минуту.

Платформа выступала над полом. Ральф споткнулся о нее и влетел в открытый подъемник вперед головой. Разбил колени, ударился головой о поручень. Лицо залила кровь. Несмотря на боль, он потянулся и нажал кнопку подъема. Ни скрежета цепей, ни гула электродвигателя, ни раскачивания платформы. Лифт не сдвинулся с места. Такеда обрезал провода наверху.

Сзади раздалось его злорадное шипение.

Ральф повернулся и, цепляясь руками за поручень, попробовал подняться. Он лихорадочно пытался найти выход из ситуации, попробовал потянуть время:

— Когда это случилось с тобой, Кацуро? — задыхаясь, залепетал он. Сердце, казалось, собиралось взлететь в космос. — Ты случайно вылил на себя раствор с агентами или… может, выпил его нарочно?

Существо, которое когда-то было молодым амбициозным японцем, оскалилось и зарычало.