Он, моргая, уставился в потолок. Созданный плотными шторами сумрак казался зыбким.

Кажется, он просыпается каждый раз, как в видениях мелькает что-то, что вызывает у него сильное волнение. Сначала его внимание привлекло имя Повы – единственное, что нового он узнал из воспоминаний последней поездки матери. Теперь – деревенька Окха, куда он ездил с дочерью.

Не забыть перерыть всю Окху, когда придет в себя.

Он откинулся на подушку. Кто задернул шторы так плотно – неужели он сам? Надо бы отдернуть их – полумрак нервировал. Но сил подняться не было.

Значит, сейчас он узнает что-нибудь о том, где искать следы пресловутого Повы в Окхе. И в Соу. Не бог весть что – но уже что-то, с чего можно начать распутывать клубок.

*** ***

Широкая, далеко выдающаяся в открытое море, дорожная петля вокруг естественного скалистого острова нервировала.

Да, флайер – не обычное авто, которому необходим асфальт под колесами. Он прекрасно держится как над дорогой, так и над водной гладью. И все же понимание того, что в десятке метров под дорожным полотном находится толща воды, уходящая на огромную глубину, пугало.

Она кинула взгляд на приборы.

Нет, все в порядке! Топлива достаточно, и магические двигатели работали, как нужно. С чего она решила, что может очутиться в воде?

Сейчас на дворе лето, так что шторма в этой части побережья – редкость. Да и те, что приходят, куда мягче зимних. Во всяком случае, никто не слышал о том, чтобы летом волны перехлестывали через дорожное покрытие.

Охитека злился. Он пытался выковырять из чужой памяти что-нибудь по поводу дел отца, личности Повы или сведений об Окхе и Соу – но вместо этого его захлестывали эмоции.

Боги, до чего нервозна была мать! В детстве он этого не замечал. Или предстоящая встреча так на нее влияла?

А может – это было предчувствие…

Дорога все так же проносилась под днищем флайера – но в какую-то секунду все поменялось. Просто в животе вдруг разлился холод. Солнце сделалось невыносимо ярким – а потом мир в лобовом стекле машины завертелся.

Тот самый момент. Осознание мелькнуло и пропало, смытое непониманием и ужасом.

Полная беспомощность. Время, кажется, растянулось. Вот только сделать она ничего не успевала. Не успевала даже понять, что произошло – только осознавала, что все плохо. И ничего уже не исправить.

Мелькнула в лобовом окне дорога с едущими по ней машинами и потоками флайеров сверху. Высокие перила моста, мощные опоры, уходящие под воду.

Да очнись же! – хотелось заорать Охитеке.

Не замирай, выверни руль! Запусти магические двигатели заново – хотя бы для того, чтоб удержать машину в воздухе. Не дать ей коснуться воды. Да, шанс мал – но это больше, чем совсем ничего.

Руки тщетно рвались к рычагам. Нет, бесполезно – это не его реальность. И он – лишь наблюдатель. Полнейшая беспомощность – от невозможности предпринять хоть что-нибудь горло перехватило удушьем. Да, модель флайера устаревшая, здесь нет многих технических усовершенствований, что он приказал установить на свою машину. Но ведь можно хотя бы попытаться спастись! Почему мать ничего не делает?

Слишком мало времени, чтобы магические двигатели заработали снова.

Даже если попытаться запустить их – до падения остались считанные секунды. Мало. Но нельзя ведь сидеть просто и глядеть неподвижно в стекло!

Пусть даже руль не слушается. Пока жив – следует барахтаться изо всех сил. Почему она этого не понимает? Или так проще – ведь смерть разом избавляет ото всех проблем…

Удар о воду оглушил. Чьи это были мысли – ее или его? Уже и не разберешь. Плотная чернота окружила со всех сторон.

Охитека затрепыхался, хотя уже понимал, что поздно.

Двигатели, надо было все-таки попытаться запустить магические двигатели! Быть может, и теперь еще не поздно.

Да нет, поздно. Все это стало неважно два десятка лет назад – именно столько времени матери не было в живых. И она потеряла сознание сразу, как машина ударилась о воду. Это он теперь знал совершенно точно. Любые его попытки переменить прошлое обречены на провал по определению.

*** ***

Мирного часа, дорогой. Мирного часа.

Охитека, сам не помня, в который раз, открыл глаза, уставился в потолок. Тот пересекал надвое узкий клин яркого солнечного света. Клин искрился и переливался, словно светилось само потолочное покрытие в этом месте.

Изумительно – он даже исхитрился заснуть. И сразу появились красочные галлюцинации, обещанные Кэтери. О которых он успел позабыть в суете. И которые напомнили о себе, стоило отключиться сознанию. Теперь он даже не мог бы сказать, сколько проспал – час или целый оборот. И сон это был, или болезненный бред.

Последние часы жизни матери. Алита уже видела это во сне.

Но Алита слишком мала, чтобы понять – что именно она увидела. А вот он… узнал неожиданные вещи.

Мать не просто так ринулась по Островному мосту на полной скорости и без охраны. Он не понял одного: ее гибель была случайностью, или кто-то спланировал все заранее?

Некий Пова, с которым она с таким трудом добилась встречи. Кто-то, связанный и с высшими структурами Стражей мира, и с криминалом.

И с пресловутой организацией, следящей за исполнением незаконных сделок, тоже.

К слову, организация эта, судя по обрывкам чужих мыслей, которые он уловил, в те времена вполне себе функционировала. Охитека прикинул. Получается, еще два десятка лет назад ее деятельность была на виду.

И мать решила обратиться к человеку, с ней связанному. Вот только что там учудил два десятка лет назад отец, что