– Мне трудно воспринимать Достоевского серьезно. Он бредил, а не писал. Возможно, это следствие эпилептических припадков… как вы думаете? В любом случае мои мысли занимает космонавт, чьи глаза – квинтэссенция утраченных иллюзий.

– Это леди Джейн отправила вас на спасательную операцию?

– Да.

– Меня не нужно спасать.

– Вас – нет, вечеринку нужно.

Роув улыбнулся. Его улыбка выделялась на лице как отдельный элемент, она была сама по себе. Он окинул взглядом гостиную, круг особо приближенных – очень важных гостей из разных деловых кругов. Люди, украдкой разглядывавшие его, смущенно отвели взгляды. Жребий брошен: этого Лазаря больше не пригласят ни на один прием.

– Я хочу танцевать, – сказала Мишель.

– …давайте.

Она взяла его за руку, и они пробрались, минуя особо приближенных, к французским дверям, ведущим в павильон. Двери были открыты, но децибелы «Децибелов» не были слышны, пока они не вошли в невидимое акустическое поле. Громкая, резкая, пульсирующая музыка теперь со всех сторон окружала их, струясь из дюжины невидимых глазу колонок. Казалось, она не имеет отношения к самим музыкантам. Все они были обнажены, а их тела выкрашены в голубой цвет. Музыканты стояли на сцене у парапета и били по струнам своих гитар.

Мишель повернулась к нему, и их тела погрузились в ритм. Совершая волнообразные движения, она произнесла, перекрикивая музыку:

– Вы танцуете так, будто никогда и не отсутствовали на Земле.

– Тело помнит движения.

Они продвинулись вглубь, оказавшись среди извивающихся тел.

– Вам не хватало танцев? – спросила Мишель.

– Нет. Когда смотришь на танцующего человека, кажется, что мы произошли не от обезьян, а от змей.

– Возможно. Но где еще так звучит язык тела, не считая любовной постели?

Роув промолчал. Музыка внезапно атаковала его со всех сторон, ударив по барабанным перепонкам, хотя ему казалось, что она находится за многие сотни световых лет от него. Мишель тоже отделяли сотни световых лет. Но почему? Он ведь не шизофреник. Они были бы счастливы признать его душевнобольным. Но у них ничего не вышло. Он психически здоров, как и они. Даже более здоров. Так как он один смог принять Истину. Он единственный, кто видел отпечаток. Он единственный разглядел его на марсианском лике и единственный понял, что он собой представляет.

Но он может понять их нежелание верить ему. Чтобы осознать суть отпечатка, надо смотреть на него со строго определенной высоты, при строго заданных условиях и в течение продолжительного времени.

«Децибелы» объявили перерыв между песнями.

– Вы уже успели посетить гастрономический буфет леди Джейн? – спросила Мишель.

– Нет.

– Ее гурманские блюда славятся своим разнообразием и изысканностью. Там есть экзотические яства на любой вкус. Мне кажется, человек, на протяжении почти двух с половиной лет сидевший на космическом пайке, должен был изголодаться по деликатесам.

– Леди Джейн даже не взглянет на то, что для меня является деликатесом. Я происхожу из очень бедной семьи; у нас бифштекс раз в месяц был как праздник. Мое любимое блюдо – салат из молодых листьев одуванчика со шпиком.

Они покинули павильон и вернулись в гостиную.

– В гастрономическом буфете леди Джейн Кэстрел стать гурманом очень легко, всего один урок.

– Для меня «гурман» и «обжора» – синонимы, – произнес Роув.

– Кажется, я догадываюсь, – сказала с улыбкой Мишель, – почему леди Джейн так волнуется за успех своей вечеринки.

– Я не напрашивался на приглашение. Но пойдемте, – добавил он, – если вы хотите посетить буфет, я составлю вам компанию.

– Я тоже привыкла к более простой пище. Может, вместо этого прогуляемся по саду?

Леди Джейн издали наблюдала за тем, как они вышли. Она была обрадована тем, что «Потерянный землянин» хотя бы на время покинул ее вечеринку. И отметила про себя, что надо не забыть повысить жалованье новенькой девушке. А она еще сомневалась, стоит ли ее нанимать!

– Я не думаю, что ты справишься, – сказала она Мишель, когда увидела ее в первый раз. – Ты, несомненно, очень мила. Но ты не выделяешься из толпы. В наше время сексуальность должна быть кричащей, а твоя говорит вполголоса. Нежность утратила свою силу, если когда-то и была в ходу. – Но тут Мишель взглянула на нее своими небесно-голубыми глазами, и все сомнения рассеялись. – Но я возьму тебя в штат, вопреки моим убеждениям.

И теперь она была довольна, что сделала это.

По мнению Роува, сад леди Джейн Кэстрел был под стать ее буфету. В тех краях, откуда он был родом, дом окружали леса и луга. Его любимыми цветами были горечавки и аквилегии, а осенью его пленяли астры и золотарники. Здесь же гибридные розы свисали с затейливых решеток; ночной воздух был тяжелым от их удушающего аромата. Повсюду раскинулись клумбы с кричащими и безвкусными бутонами цветов, названия которых он даже не знал. Подстриженные кусты представляли собой огромное количество сатиров, единорогов и нимф. Дорожки, усыпанные белой галькой, извивались подобно лабиринту, ведя к невысокой ограде, за которой вздымались в небо огни авиамаяка воздушных такси.

Небо было усыпано драгоценными камнями звезд. Бегущие огни воздушного транспорта перемигивались, напоминая рой светлячков.

– Какой уродливый сад, – произнесла Мишель. – Ему не хватает стиля.

Они отыскали скамью и присели в полумраке, наполненном ароматами. Роув поднял глаза к небу, пытаясь отыскать среди других звезд Марс. Но его там не было, в этом месяце на небе можно было увидеть Венеру. Ему вспомнилось, как бессчетное количество раз на орбите он всматривался в темноту в поисках сапфирового блеска далекой Земли, и каждый раз рыдал, отыскав ее. Но это было до откровения. После откровения он больше не плакал.

Сначала он решил, что это было случайное откровение, но поразмыслив, пришел к противоположному мнению. Гончар может оставить неопровержимые доказательства своего существования, если его сосуд получится с дефектом, но вряд ли он станет привлекать к этому внимание. Но даже после этого Роув больше не плакал. Для чего ему было проливать слезы?

ВОПРОС: Отпечаток, о котором вы говорите. Он находится прямо к северу от горы Олимп?

ОТВЕТ: На самом деле, там два отпечатка. Один – сразу на север, другой – на северо-западе. Последний, вне всякого сомнения, отпечаток Его большого пальца. Другой, возможно, отпечаток Его указательного пальца. К западу от вулкана есть похожий контур, вероятнее всего, оставленный краем Его ладони, но это всего лишь мое предположение.

ВОПРОС: Ведь все это ваши догадки, не так ли, коммандер? Игра необузданного воображения. Разломы и горные хребты, составляющие ваши так называемые «отпечатки», уже давно объяснили эрозией почвы и вулканическими потоками. Они образуют в точности такой же рельеф, который можно увидеть поблизости от такого крупного вулкана гавайского типа, как гора Олимп. Они и правда смотрятся как макрокосмические отпечатки пальцев; но вы не находите странным тот факт, что геологи, проводившие исследования, не признали их таковыми?