Чем ближе становились границы галактики Млечный путь, тем назойливее напоминал о себе один-единственный камень, лежавший на сердце Ориана. Мама. Тейра держала его в курсе ее дел, и если поначалу он несколько недоверчиво воспринимал слова сестры о том, что Блис кардинально поменяла свое отношение к окружающим.

Но неожиданно в памяти всплыл случайно услышанный им разговор Тейры и матери. Блис неустанно повторяла слова Тани о том, что позволила себе впасть в пучину отчаяния, вместо того чтобы дарить свои тепло и ласку детям. Она должна была направлять их по жизни и помогать, а не требовать от них того, в чем видела важность СВОЕГО существования. Тейра не ленилась присылать брату отчеты о проделанной матерью работе по воплощению проектов отца в жизнь. С Орианом даже связались старейшины племен, заявив, что Блис Беро публично принесла им всем свои извинения, организовала встречу с теми, кого волновали те или иные вопросы. И надо признать вполне успешно справилась, прислушиваясь к нуждам своего народа.

И тогда Ориан призадумался. Трансформация Блис была на лицо. Но он не знал верить ли ей до конца. Хорошо это или плохо? Неужели случилось чудо, и мама переосмыслила свое поведение?! Как бы там ни было, Ориан только теперь понял, что такое настоящее семейные узы. И разобраться ему в этом помог Андрей, когда говорил, что нет никого ближе и роднее, чем те, кто дал жизнь и посвятил себя детям. И какими бы ни были родители, других судьба не дала. Именно тогда он до конца осознал смысл слов Тани о том, что нужно пытаться достучаться до сердца матери. Особенно, когда ей трудно признать, как она нуждается в заботе, любви и ласке. Потеряв свою пару, она едва не потеряла себя. И Таня права - за маму можно еще побороться, ей просто нужно помочь вернуться. А потому Ориан решил, что даст ей еще один шанс.

Подлетая к Солнечной системе, Ориан вышел на связь с Блис и сообщил ей о том, что летит за Таней и очень скоро вернет ее домой. В потухших глазах матери, казалось, вспыхнула радость, неистребимая надежда и отчаянная жажда жизни. Но она, помня слова сына, не говорила о внуке, попросила лишь показать ей девушку. Ориан отправил ей видео Татьяны, где она сидела на крыльце, смотрела в небо, гладя живот, а на ее плече красовался браслет. Блис прижала руки к груди, и лицо ее приобрело то самое выражение, которое Ориан помнил еще с детства - лицо той матери, что была готова отдать за них с Тейрой жизнь. Лицо ИХ мамы! И он поверил.

Воодушевленный хорошими вестями для любимой, Ориан ступил на землю и тут же мороз прошиб всё его существо, побежав по коже неприятной настораживающей дрожью. Он потянул носом воздух и выпустил свой хвост, улавливая любые колебания вокруг себя. И в ту же секунду мышцы его непроизвольно вздулись, и Ориан сжал кулаки - всё пространство здесь вопило об опасности, кричало: «Беда!».

Недалеко лаял Бон, изредка умолкая для того, чтобы грозно зарычать. Обоняние Ориана уловило какой-то странный запах, и когда сбоку полыхнул дом Татьяны, освещая заревом вечернее небо, он услышал ее жалобный вскрик. На кончиках пальцев запульсировала энергия, готовая обратиться в смертоносную молнию. Не теряя ни секунды, Ориан двинулся вперед. Чуткий слух уловил обрывки разговора - дрожащий голос Татьяны и грубый, наполненный превосходством, незнакомый мужской. Слепая ярость начала заволакивать его сознание. Таня в опасности!

Пока торопился, старался ступать неслышно, и едва не наступил на лежащую на боку Дану. Собака тяжело дышала, под ней расплылось кровавое пятно. Ориан позволил себе присесть всего на секунду, и Дана заскулила. Ткнулась горячим сухим носом в его ладонь и вновь откинула морду.

- Потерпи, славная, - шепнул Ориан и рванулся вперед.

- Как ты меня нашел, Сид? - донесся до него приглушенный голос Тани. - Зачем ты здесь?

Таня воинственно приподняла подбородок и положила ладонь на живот, стараясь не думать о том, что дом ее детства, место, которое дышало любовью, превращается в пепел. Она с трудом подавляла страх, вызванный в ней ножом Сида. Таким же он резал всех своих жертв. Таня погасила страдальческий стон, почувствовав, как низ живота скрутила судорога. Глотнув воздуха, она мысленно взмолилась, прося малыша подождать, и с не меньшим отчаянием принялась звать Ориана. От паники, ядовитыми щупальцами расползавшейся по венам, не могла придумать ни одного способа, чем защитить себя, но стойко пыталась не выглядеть запуганной. Потому что Сид всегда чувствовал страх и пользовался этим, поджидая, когда жертва потеряет бдительность и начнет совершать ошибку за ошибкой. А жертвой Таня больше быть не хотела. Не имела права.

- Отзови пса, и мы поговорим, - увещевал ее Сид, но злился, понимая, что девчонка ни капли не поддается ему. С чего бы это? Ведь раньше его личной собачонкой готова была стать.

Словно почувствовав следующий шаг старпома и упредив его, Бон гулко залаял в ту сторону, куда намеревался ступить Сид.

- Проклятие! - прошипел мужчина, глядя на верного охранника, устойчиво расставившего мощные лапы и угрожающе скалящегося на него.

- Убирайся, Сид! В доме сработала сигнализация, сюда скоро приедут правоохранители, -твердо заявила Таня.

- Лжешь, - омерзительно улыбнулся он. - Думаешь, я сунулся бы к тебе, не позаботившись об этом? Так что собирайся, ты со мной поедешь, как мы и хотели раньше. Помнишь?

- Я ничего такого не хотела. Глупая влюбленная дурочка погибла в тот день, когда увидела, как ты перерезал горло одной из пленниц. Убирайся, Сид. Я люблю другого.

Он опасно прищурился, перекинул нож из одной руки в другую, демонстрируя свое умение в обращении с опасным оружием.

- Мне, значит, отказываешь, а кто-то тебе уже ублюдка заделал?! Я это исправлю, - еще шаг, и снова грозное рычание огромного волкодава вынудило его отступить. Проклятие! Сид едва не зашипел от ярости - так просто не пройдет.

- Никакой это не ублюдок! - задохнулась гневом Татьяна. - Это дитя любви, понял? Такой любви, о которой ты и понятия не имеешь, больной извращенец! Если ты только коснёшься меня, мой муж до тебя доберется, и ты пожалеешь, что на свет родился.

- Муж?! - с откровенной издёвкой протянул Сид. - И где же твой муж? Я следил за тобой, крошка целый месяц. Ты одна. И никому не нужна со своим брюхом, - он презрительно сплюнул себе под ноги.

- Это неправда! - упрямо вздернув голову, горячо заявила Таня. - Он вернётся за нами! Спасет нас!

Сиду надоело препираться с ней и, желая провести пса, он сделал обманный маневр. Почти получилось. Когда он высоко занёс руку для удара, Бон ринулся в атаку и мертвой хваткой вцепился в запястье. Сид взвыл, и выронил оружие. В порыве ненависти умудрился пнуть собаку с такой силой, что отголосок удара заставил Таню содрогнуться, сжаться всем телом, словно это пинали ее саму. Бон челюсть не разжал. Удар. Еще удар, и Таня, размазывая слезы по щекам тихонько заголосила:

- Бон, назад! Ко мне, малыш...

Пес глухо заворчал, но не сдавался. Лицо Сида приобрело страшное выражение, когда он безжалостно наносил удар за ударом до тех пор, пока Бон не обмяк совсем. Освободив свою руку из пасти волкодава, Сид глухо застонал, понимая, что почти не чувствует эту руку -пальцы и запястье онемели, не ощущаясь уже как полноценная конечность. Зато другая рука, подчиняясь бешеному порыву отомстить, крепко ухватила лежащий на земле нож. Сид двинулся на Таню.