5) Кто слышит, что свойственное Отцу сказуется о Сыне, тот и чрез сие узрит Отца в Сыне, узрит же и Сына в Отце, когда сказумое о Сыне сказуется также и об Отце. Почему же о Сыне сказуется свойственное Отцу? Не потому ли, что Сын есть Отчее рождение? Почему же свойствейное Сыну принадлежит Отцу? Не потому ли, что Сын есть собственное рождение Отчей сущности? Будучи же собственным рождением Отчей сущности, Сын справедливо именует Своим принадлежащее Отцу.

Посему прилично и согласно со сказанным: Аз и Отец едино есма, присовокупил: да разумеете, яко Аз во Отце, и Отец во Мне, а прежде сего сказал еще: видевый Мене виде Отца (Иоан. 14, 9). И в этих трех изречениях один и тот же смысл. Таким образом, кто уразумел, что Сын и Отец едино суть, тот знает, что Сын в Отце, и Отец в Сыне, потому что Божество Сына есть Божество и Отца, и оно то же в Сыне. И кто постиг сие, тот верует, что видевый Сына виде Отца, потому что в Сыне созерцается Божество Отца.

Это же ближе иной может усмотреть в подобии царскаго изображения, потому что в изображении есть вид и образ царя, а в царе есть вид представленнаго в изображении, представленное в изображении подобие царя неотлично от него, почему, кто смотрит на изображение, тот видит в нем царя, и наоборот, кто смотрит на царя, тот узнает, что он представлен в изображении. А по сему безразличию подобия, желающему после изображения видеть царя изображение может сказать: «Я и царь – одно и то же, я в нем, и он во мне. Что видишь во мне, то усмотришь и в нем, и что видел ты в нем, то усмотришь во мне». Почему кто поклоняется изображению, тот поклоняется в нем царю, потому что изображение есть его образ и вид. Так, поелику Сын есть образ Отца, то необходимо представлять себе, что Божество Отца и свойственное Ему есть бытие Сына. Это-то и значит: Иже, во образе Божии сый, и Отец во Мне (Фил. 2, 6).

6) И не отчасти только образ Божества, но полнота Отчаго Божества есть бытие Сына, и Сын есть всецелый Бог. Посему, равен будучи Богу, не восхищением непщева быти равен Богу (Фил. 2, 6). И еще, поелику Божество и образ Сына принадлежат не иному кому, но Отцу, то сие значит сказанное: Аз во Отце. Так Бог бе во Христе мир примиряя Себе (2 Кор. 5, 19). Ибо Сын есть собственность Отчей сущности, в Нем тварь примиряется с Богом. Так, что совершил Сын, все то есть дела Отца. Ибо Сын есть образ Отчаго Божества, которое совершило дела. Так, кто взирает на Сына, тот видит Отца, ибо в Отчем Божестве и есть, и созерцается Сын, и Отчий образ в Сыне показывает в Нем Отца, и таким образом, Отец в Сыне. А свойственное Отцу и Божество в Сыне показывает Сына в Отце и то, что Сын всегда не отделен от Отца. И кто сказуемое об Отце слышит или видит как сказуемое также о Сыне, не в том смысле, что по благодати или по причастию привзошло сие в сущность Сына, но в том, что само бытие Сына есть собственное рождение Отчей сущности, тот, по замеченному выше, хорошо поймет сказанное: Аз во Отце, и Отец во мне, и: Аз и Отец едино есма. Сын таков же, каков и Отец, потому что имеет все, что свойственно Отцу, потому и подразумевается с именем Отца, никто не наименует Отцем, когда нет Сына. Называющий Бога Творцом не означает этим непременно и сотвореннаго, потому что Творец прежде тварей, но кто именует Бога Отцем, тот вместе с Отцем дает разуметь и о существовании Сына. Посему кто верует в Сына, тот верует в Отца, потому что верует в свойственное Отчей сущности. И таким образом, одна есть вера в Единаго Бога. Кто поклоняется Сыну и чтит Его, тот в Сыне поклоняется Отцу и чтит Отца, потому что Божество едино. Посему единая честь и единое поклонение, именно то, которое в Сыне и чрез Него воздается Отцу, и поклоняющийся так поклоняется Единому Богу, потому что Бог един, и нет иного, кроме Него.

Посему, когда один Отец именуется Богом и говорится, что Бог един: Аз есмь, и несть Бог разве Мене (Второз. 32, 39), и: Аз первый и Аз по сих (Исаии. 44, 6), тогда говорится это прекрасно, потому что един есть Бог, единственный и первый. Но говорится это не в отрицание Сына. Да не будет сего! Ибо и Он в едином и в первом, и единственном как единственное Слово единаго, и перваго, и единственнаго, Его Премудрость и сияние. Но и Сам Он есть первый и исполнение перваго и Единаго Божества, всецелый и совершенный Бог. Следовательно, не ради Него говорится это, но показывает, что нет другаго такого же, каков Отец и каково Его Слово. И этот смысл пророческих слов всем явен и очевиден.

7) Но нечестивые, и это выставляя на вид, хулят Господа и нас укоряют, говоря: «Вот Бог называется единым, единственным и первым, как же говорите вы, что Сын есть Бог? Если бы и Сын был Бог, то не сказал бы сам Бог: Я единственный, или: Бог есть един». Посему необходимо, сколько можно, объяснить смысл и этих изречений, чтобы и из этого все уразумели, что ариане подлинно богоборцы.

Ежели у Сына есть соперничество с Отцем, то пусть слышат такия слова. Или если, как Давид выслушал об Адонии и Авессаломе, так и Отец взирает на Сына, то пусть Сам к Себе говорит и произносит такия слова, чтобы Сын, именуя Себя Сыном, не отвлек иных от Отца. Если же кто знает Сына, тот лучше знает Отца, потому что Сам Сын открывает ему Отца, и он, как сказано, лучше узрит Отца в Слове; Сын же, пришедши, прославлял не Себя, но Отца, когда говорил приступлшему к Нему: что Мя глаголеши блага? Никтоже благ, токмо един Бог (Матф. 19, 16, 17), и вопросившему: кая заповедь больши есть в законе? (Матф. 22, 36) отвечал: слыши, израилю, Господь Бог твой Господь един есть (Марк. 12:29), и народу говорил: снидох с небесе, не да творю