– Да. Все, – он несколько раз бессмысленно кивнул. – Все выжили.

Да что с ним такое?!

– Как долго я… спала? – вслух спросила она, голос слушался уже лучше.

Стел наконец-то открыл глаза, отвел ее руку от своего лица и сжал обеими ладонями.

– Два дня, – глухо выдавил он.

– Два дня? – она вырвала руку и резко села – закружилась голова.

Стел помог ей опереться о ствол Ивы и поправил сбившееся одеяло. Он смотрел такими глазами, что хотелось исчезнуть. Видимо, он успел ее похоронить.

– Я настоящая, Стел, – на всякий случай прошептала она.

Он последний раз кивнул и резко выдохнул. Привычное самообладание и покой возвращались к нему. И Белянка вдруг поняла, что рада видеть Стела, рада видеть его живым и невредимым. И он так искренне рад, что она жива.

Быть может, только ради этого стоило возвращаться из безвременья?

– Мы уже почти не надеялись, – будто невзначай бросил он.

– «Мы»? – Она вытянулась, заглядывая за его плечо.

У небольшого костра, свернувшись клубочком на лежанке из сосновых лап, спала Ласка. Босая нога торчала из-под сползшего одеяла, касаясь земли, и волосы стекали черным потоком, золотясь в отблесках огня. Рядом с ней, запрокинув за голову руки и скрестив ноги, лежал Дождь и играл на свирели мамину колыбельную.

Почуяв ее взгляд, он повернул голову и улыбнулся – прозрачно, светло, будто знал, что однажды она откроет глаза, и спокойно ждал.

– Добро пожаловать домой, – одними губами прошептал он.

Ласка сонно потянулась, вскинулась и резко вскочила, запутавшись в одеяле. Взвизгнув, она бросилась к Белке, сметая подолом золу у края костра.

– Бе-е-елка-а-а! – заорала она в ухо и стиснула в объятиях. – Живая!

– Живая – так не задуши, – сквозь смех выдавила Белянка.

– Да хоть задуши! – не унималась Ласка. – Тебя нужно задушить – такой кошмар устроила! Такой кошмар!

Не разобрать: то ли смеется она, то ли плачет.

– Стел же сказал, что все выжили? – попыталась вырваться из объятий Белянка.

– Выжили, – Ласка разжала руки и выпустила названую сестру. – Выжили, – повторила она и вмиг погрустнела.

– Что там? – нахмурилась Белянка. – Говори…

Ласка почесала под носом, искоса глянула на огонь и передернула плечами.

– А что там говорить?.. Все кое-как укрылись, устроились. Кто-то поверил, что деревню подожгли рыцари, кто-то не поверил.

– Теперь все заново отстраивать, рыть землянки, распахивать огороды, а сажать уже поздно… – Белянка осеклась, перехватив сочувственные взгляды Ласки и Дождя. – Что? Это все я виновата, да…

– Нет, Белка, – покачал головой Дождь. – Ты не виновата. Ты выдумала себе страшный путь, но ты спасла нас. Ты спасла деревню…

– Но?..

Ласка осторожно взяла ее за руку и заглянула в глаза:

– Но тебе не рыть с нами землянки, Бель. Не копать огороды…

В памяти вспыхнули проводы Стрелка.

– Уходи, уходи, уходи… – вторили листья, травы и струи воды.

– Горлица… – начала Белянка, а Ласка закончила вместо нее:

– …не простит. Не примет назад.

– Пока не простит, – мягко поправил Дождь. – Время лечит все, Белянка. Помни об этом.

Она зажмурилась, стараясь выровнять дыхание. Истончившиеся связи рвались одна за другой.

– Время лечит, – повторил Дождь. – Однажды ты захочешь вернуться. И ты сможешь вернуться.

В ушах шумело, и Белянка могла только мотать головой: нет, нет, нет.

Наконец она выдавила, затаив дыхание:

– А как там Ловкий?

Перед глазами вспыхнули рыжие вихры, склонившиеся над колыбелькой.

– Он поймет, – с готовностью заулыбалась Ласка и, перехватив взгляд Белянки, добавила куда тише: – Когда-нибудь поймет…

Когда-нибудь. Но не теперь. Что ж, это справедливо. Да.

– А сам он как? – Белянка ухватилась за последнюю ниточку.

– Очень хотел мстить рыцарям, мы не могли его удержать, – затараторила Ласка. – Но потом пришли охотники Приюта и выжившие с Нижней Туры и сказали, что рыцари ушли.

– А они вправду ушли? – Белянка глянула на Стела, который что-то колдовал с чашкой и котелком у костра.

– Да, – коротко бросил Стел.

– Они пошли дальше? Вниз по течению? – пустота внутри похолодела, тихонько завыла.

Ласка и Дождь с сомнением посмотрели на Стела, но тот спокойно и уверено покачал головой:

– Нет, они ушли… домой.

На слове «домой» его голос чуть заметно дрогнул.

– Почему ты так в этом уверен? – нахмурилась Белянка.

Стел подошел к ней и протянул кружку, густой пар пах молоком и терпкой, чужой травой.

– Это бадьян, пей. Ласка достала молока.

Она сжала непослушными пальцами горячую глину, сделала большой глоток. Тело с благодарностью отозвалось, раскрылось навстречу теплу.

– Так почему ты уверен, что рыцари ушли домой?

– Ключи к сердцу Сарима, – весомо ответил Стел, будто это должно было все объяснять. – У них больше нет ключей. В каждый храм они встраивали магические раструбы, которые собирали тепло молящихся и передавали его в города. Нет ключей – незачем строить храмы.

– Ты… – начала было Белянка.

– Нет, я не знал, – перебил ее Стел.

Картинка складывалась леденящим душу узором.

– Так они возьмут новые… эти ваши… ключи – и вернутся? – она посмотрела на Стела поверх чашки.

– Может, вернутся, – с деланным безразличием пожал плечами Стел. – Может, в следующий раз пойдут в степи. Кто знает? Подозреваю, Мергу стоит доработать свое изобретение, а на это потребуется время…

Перед глазами поплыл маслянистый взгляд Рокота, горло сжалось от воспоминаний.

– Если я когда-нибудь еще раз увижу Рокота… – прошипела Белянка.

– Не торопись с клятвами, – оборвал ее Стел. – И не Рокот здесь первопричина всех бед.

– Ну, не с первопричиной же мне тягаться? – вспыхнула Белянка. – Кем бы и чем бы она ни была…

Да даже и с Рокотом не тягаться.

Одним глотком она допила чай из бадьяна и отдала кружку. Встала на ноги, помахала, разминаясь, руками. Странная легкость продолжала струиться по телу, будто приподнимая над землей. Белянка даже повернулась несколько раз вокруг своей оси, пробуя на вкус все стороны света, – одинаково. Одинаково бессмысленно везде.

– Люди веками бьются за свободу, а получив ее, не понимают, что с ней делать? – усмехнулся Дождь.