– Эво хав-вива, фа фей фа-ва-вавва! Фа ве вав! – прорыдал парень.

– Ладно, объяснишь потом, когда сможешь разговаривать.

Она призвала силу Тавше и после оказания первой помощи велела:

– Ступай в лечебницу. Подойдешь к Отовгеру, мыслевесть я ему послала, нужную мазь приготовят. Да краски и кисти свои захвати. Проведешь там три-четыре дня, заодно разрисуешь стены в палатах, чтобы пациентам было повеселей.

Художник склонился перед ней в благодарном поклоне. А Нинодия аж содрогнулась, представив себе песчаного ежа – ощетиненного иголками оранжево-черного ползучего гада длиной в ладонь. Наверное, бедный парень все-таки закусил мананагой: то ли сунул в рот, не глядя, не заметив колючек, то ли на спор.

Она была тут не единственным зрителем: из-за соседней колонны подсматривали Хармина в алом пеньюаре и закутанная в голубую усхайбу Веншелат, чуть подальше выглядывала Пакина – с Веншелат они закадычные подружки, но демоницу Хармину эта мышка боится как огня. Да еще кое-кто из прислуги. Колонн в Белом зале две дюжины, и за каждой кто-то притаился, потому что все знают, Ринальва праздных зевак не одобряет.

– Могу побиться об заклад, он закусил мананагой, песчаных ежей даже амуши не едят, – со знанием дела заметила Веншелат.

Не стала дожидаться, когда лекарка уйдет – словно бросила ей вызов.

Хармина хихикнула, качнув своей неизменной рогатой прической.

– Спасибо, что поделилась мнением, – холодно обронила Ринальва. – Смотрю, много вас тут понабежало.

Прислуга съежилась, Пакина аж на корточки присела и обхватила голову руками.

– Так за погляд денег не берут, мы же не в театре, – дерзко отозвалась Веншелат. – А в театр к нам еще не надумали хоть разок заглянуть? Посмеетесь, так, может, злости у вас поубавится.

Хармина рядом с ней ухмылялась, но помалкивала.

– Только мне и дел по театрам бегать, на тебя смотреть. Лучше не попадайся мне на глаза.

– Ну-у-у, я поэтому и прячусь… Я же понимаю, что вы не прочь меня прикончить, вот и стараюсь не попадаться.

– Правильно понимаешь, – фыркнула молонка.

И уже развернулась к выходу, когда из-за колонны, собравшись с духом, выплыла Нинодия:

– Доброго утречка вам, добрая госпожа Ринальва! У меня к вам разговор, надолго не задержу. Добрый совет ваш нужен, только хорошо бы без посторонних ушей…

– Все брысь отсюда, – приказала лекарка.

Прислуга торопливо засеменила прочь, втягивая головы в плечи. Пакина сиганула к внутренней арке прямо из присядки, не хуже сойгруна. Хармина и Веншелат удалились под ручку – не бегом, но и не мешкая.

– Мерзавки, – процедила им вслед Ринальва. – Будь моя воля… Ладно, что у тебя там? Что-то беспокоит? Я ничего не уловила, кроме обычных для тебя симптомов алкогольного отравления.

– Здоровье не беспокоит, да вот какое дело…

Нинодия изложила, что хочет вернуться в Аленду, потому что ей тяжело переносить здешний климат, и вдобавок она не хочет мешать счастью Таль. Не согласится ли Ринальва замолвить за нее словечко перед его светлостью, чтобы кому-нибудь во дворце поручили отвечать на ее письма, рассказывать об успехах ее маленькой принцессы? Больше она ни о чем не просит.

– Ладно, поговорю с ним, – сухо ответила лекарка – и умчалась по своим делам.

Городишко под названием Тулд раскинулся на открыточно-живописном лесистом склоне. Домики под островерхими крышами, окруженный колоннадой минеральный источник, завлекательные вывески сувенирных лавок, аптек и чайных, на улицах пасутся курортники – типичная нангерская дыра. Дирвен шагал по тротуару, презрительно сморщив нос и низко надвинув шляпу. Еще и челюсть подвязал тряпкой, будто у него флюс, чтоб не узнала какая-нибудь паскуда из Ложи или из министерства благоденствия. Где-то здесь должно быть самое нужное заведение... Хоть одно, их же просто не может не быть в курортном городке!

Заведение нашлось, и все у него получилось, хоть и волновался хуже чем в первый раз. Эта Сволочь все-таки сняла заклятье, не обманула. Но если вспомнить, кому Эдмар давал слово, на душе совсем не радостно: словно ты нищеброд и можешь только в щелку подсмотреть, как живут богачи.

На улицах попадались тумбы сплошь в пестрых бумажках-заплатках – предлагали, зазывали, обещали, заманивали. Некая каменная ведьма сулила гостям Тулда снятие порчи и приворотов любой сложности, а печать княжеского дома Нангера в верхнем правом углу подтверждала, что колдунья настоящая, с репутацией. Дирвен видел ее объявления на четырех тумбах: два старых, выцветших, третье поновее и одно совсем свежее – значит, проблем с законом у нее нет. Шарлатанов в Нангере выслеживают и тащат в суд.

Может, еще разок провериться на приворот? Не мог он согласиться с тем, что не в привороте дело, ведь тогда выходит, что он из этих самых, а это вовсе не так.

Колдунья жила на окраине Тулда. У нее и домишко был каменный, хотя в Нангере в обычае строить деревянные дома на каменных фундаментах, для тепла. То ли служанка, то ли внучка в платье с нарядной обережной вышивкой встретила посетителя в прихожей, сказала, что бабушка Грундьеда принимает по очереди и записала его в замусоленной тетрадке на полпятого вечера. Он представился Аймуртом Кроквером. В Нангере полно курортников из Овдабы, а Кроквер – распространенная фамилия на полуострове Овда, который еще называют Старой Овдабой. В здешней гостинице, где он переночевал и позавтракал, обосновалось целое семейство этих Крокверов, полтора десятка человек. Даже если Дирвена угораздит с кем-то из них столкнуться у ведьмы в приемной, тех однофамильцем не удивишь.

Два часа кряду слонялся по улицам, заодно проверяя, нет ли слежки. Предостережение Этой Сволочи он не пропустил мимо ушей, пусть и не стал говорить «спасибо». Их трое, и все они элитные убийцы… Это его чуток успокоило: тогда, значит, Щуки среди них нет.

В назначенное время явился в домик бабушки Грундьеды. В темноватой комнате, загроможденной друзами, каменюками, искрящимися щетками кристаллов восседала в кресле старушенция с крючковатым носом и морщинистым веснушчатым лицом – ну, вылитая тухурва! Только глаза не смородиново-черные, а светло-серые, блестящие, словно полированный камень. На шее бусы в несколько рядов: агат, нефрит, сердолик, яшма, кварц, обсидиан, аж в глазах рябит. На руках браслеты и перстни с такими же вставками. Драгоценных камней Дирвен среди этого богатства не заметил, только   поделочные: ведьма обвешалась тем, что дает ей силу. Судя по сигналам от амулетов, магия здесь ого-го какая… Если старуха так сильна, может, ей и демона призвать