которая была перед его глазами. Дети как бы замерли от удивления и пристально смотрели на него так, что он мог сделать набросок. Мария не решалась прервать молчания и ждала, пока живописец сам заговорит с нею. Но он спешил воспользоваться первыми драгоценными минутами для своей работы, и только тогда, когда эскиз был окончательно готов в общих чертах, у него появилось желание поговорить с молодой девушкой.

— Какая привлекательная наружность у вашей матери, синьорина! — воскликнул он. — Что за величественная фигура, правильное и кроткое лицо! Сколько прелести и грации во всех её движениях! Действительно, я должен был бы сразу догадаться, что она уроженка Флоренции и вдобавок из знатного дома...

Мария невольно улыбнулась, слушая восторженные похвалы, расточаемые молодым художником её матери.

— Неужели, — спросила она, — необходимо происходить из знатной фамилии и родиться во Флоренции, чтобы обладать всеми этими преимуществами?

— Нет, — возразил Леонардо, — тут играет роль не одно это, — разве вы сами не признаете той разницы, которая является сама собой, когда человек помимо прирождённых качеств, прекрасных черт лица и изящных форм развит и образован?

— Тем не менее, — заметила Мария, — те личности, которые наша религия представляет идеалами высших добродетелей и совершенства, были беднейшими людьми. Пресвятая Дева происходила из низшего класса, между тем вы оказываете мне величайшую честь желанием воспроизвести мою незначительную особу в её образе.

— Мы, художники, — возразил Леонардо, — невольно стараемся придать привлекательную наружность тем лицам, которые прославились своей святостью и высокими добродетелями. Хотя нередко случается, что люди из народа отличаются необычайной красотой и обладают всеми внешними преимуществами, но в большинстве случаев телесная красота служит для нас символом благородных духовных стремлений, которые проявляются в выражении лица, во взглядах и манерах. Если церковь величает Пресвятую Деву царицей небесной, то в том смысле, что красота является здесь выражением внутреннего превосходства и ни в коем случае не должна считаться исключительным преимуществом людей, занимающих высокое положение в обществе.

— Мне кажется, что я теперь поняла вас, — заметила, краснея, молодая девушка.

— Я придаю особое значение верной оценке человеческих достоинств, — продолжал Леонардо, — и поэтому желал бы как можно яснее выразить мою мысль. Природа наделяет людей телесными и духовными дарами, и наша благословенная Италия представляет бесчисленные примеры, что и в простом народе можно встретить красоту и талант. Но необходим случай, чтобы эти дары природы могли получить полное и равноправное развитие, а это, разумеется, всего чаще встречается в высших сословиях, где с ранних лет обращено внимание на правильное физическое развитие; ум также вырабатывается благодаря хорошим примерам и тщательному воспитанию. Поэтому при встрече с вашей матерью, синьорина, я невольно подумал, что помимо природных дарований необходимы были особенно счастливые условия для такого гармонического развития красоты и привлекательности душевных свойств.

Мария внимательно слушала своего красноречивого собеседника, но в это время ребёнок, бывший на её руках, начал громко плакать, старший мальчик также выказывал явные признаки нетерпения.

Она попросила у живописца дать отдых детям, говоря, что снова возьмёт их к себе и что они, вероятно, будут смирнее сидеть, если им предоставить теперь немного свободы.

Леонардо изъявил своё согласие и заметил с улыбкой: — Разве у нас, взрослых людей, также не появляется время от времени томительное желание избавиться от оков, которые налагают на нас обычай и приличия... Но простите меня, синьорина, это ни в коем случае не относится к вам; личность ваша настолько гармонична, что вы не можете иметь подобных желаний. Что же касается нас, мужчин, то мы часто переступаем положенные границы и следуем нашим безумным фантазиям; благо тому, кто при этом может соблюсти известную меру и снова вернуться на истинный путь.

Мария опустила на землю ребёнка, которого держала на руках, и, усадив рядом с ним старшего мальчика, вернулась на прежнее место. Она ничего не ответила на лестное для неё замечание художника и возобновила прежнюю тему разговора.

— Я вполне разделяю ваше мнение, — сказала она, — что для надлежащего развития прирождённых дарований необходимы благоприятные условия. Но мне кажется, что художники совершенно не подходят под это правило. Возьмём любого из них, если в нём нет искры божественного огня, то бессильно будет образование, учение и даже самое тщательное воспитание.

Глаза Леонардо сверкнули, когда он услышал эти слова из прекрасных уст молодой девушки.

— Вы правы, синьорина, — сказал он, — истинный художник немыслим без этого; но и для него необходимы развитие и благоприятные обстоятельства, чтобы он мог сделаться достойным своего призвания и искра божественного огня обратилась бы в яркое пламя. Разумеется, нередко мы видим совершенно обратное явление: гений подчас достигает ещё более широкого развития вследствие страданий и невозможных лишений, нежели при самых счастливых условиях жизни. Говорят даже, что в большинстве случаев нам необходимы сильные нравственные потрясения, чтобы дойти до полного развития художественных сил.

— Это было бы слишком жестоко! — воскликнула Мария, бросив пристальный взгляд на своего собеседника. — В таком случае простым смертным приходилось бы избегать общения с художниками из боязни низвести их с высоты желанием составить их счастье или же ежеминутно быть готовым видеть их страдания и мириться с ними в интересах искусства. Это плохой выбор, — добавила она с лёгким вздохом.

— Художники, как и все люди, должны мириться со всяким положением, — ответил Леонардо, — потому что каждый из нас в большей или меньшей степени служит орудием провидения. Если бы ваш дядя Лоренцо Медичи начал раздумывать, нужно или нет покровительство художественному гению, то Флоренция никогда не увидела бы многих бессмертных произведений. Его всеобъемлющий ум одинаково полезен для современников как в области политики, так и в искусстве и науке; он не задаётся вопросом, все ли взлелеянные им ростки достигнут полного развития. Неужели природа заботится о том, что тысячи зародышей гибнут безвозвратно! В нашей душе должно быть только желание выполнить возложенное на нас дело, остальное в руках Божьих...

Леонардо замолчал, потому что в эту минуту на дороге из замка послышались шаги, и вслед за тем к ним подошла старая служанка в простой тёмной одежде и с небольшой корзинкой, которую она заботливо придерживала обеими руками.

— Это ты, Нона! — воскликнула Мария, вставая с места и сделав несколько шагов навстречу старухе, которая объявила с торжественным видом, что принесла лекарства и взяла из дому всё необходимое, чтобы облегчить страдания больной. Затем она обратилась