себя? Я передумала быть свободной омегой.

– Конечно!

Я кивнул и закрыл дверь. Стало легче. Пришлось принять тот факт, что этот человек стал для меня близким. Червячок внутри саркастически ухмыльнулся и противным голосом пропищал: "Раааджуууул!" Руки сами сжались в кулаки, пришлось приложить усилие чтобы не ударить в стену. "Нужно обязательно обсудить это с ней, – медленно проговорил я про себя, – И с психиатром…"

Старцев ответил на вызов не сразу и скороговоркой посетовал, что возникло несколько неотложных дел, извинился и выдал мне полномочия на самостоятельную работу с группой Ольхова.

В лаборатории кипела бурная деятельность. Ольхов что-то объяснял Катеньке, быстро рисуя на планшете фигуры:

– … Нельзя использовать любой сигнал для обратной связи! Наши нервные клетки имеют точно установленную пропускную способность! Ваша оптимизация, Катерина, каждый раз будет приводить к тому, что у человека непроизвольно будет ускоряться субъективное восприятие! Оставьте это Давиду! – Егор Степанович наконец заметил меня, – О! Наш герой-разведчик! У нас всё готово.

– Для вас разведчик, а для них подлый шпион… – я взял со стола ловушку с Полом, – Смотрю, вы модернизировали устройства?

Давид пожал плечами и небрежно бросил:

– Просто отломали лишние процессорные блоки. Хорошо, хоть не молотком и зубилом.

– Пленник не пострадал, надеюсь?

– Не более, чем страдал на протяжении двухсот лет, пока его эмулировали на полной мощности, – Ольхов бережно взял из моих рук ловушку и установил в клетке.

Снова пространство заполнилось чем-то неуловимым, но достаточно плотным, чтобы ощутить на самой границе восприятия нечто "лишнее". Сейчас в клетке не было физической платформы и образ Уитмана проявился в виде полупрозрачной голограммы. Он тут же бросился вперёд и наткнулся на ограничивающий барьер, который оттолкнул его, причинив нечто подобное боли.

– Тебя найдут очень скоро! А твой родной мир сожгут! Медленно! Ты успеешь сойти с ума от пыток, пока на твоих глазах до смерти замучают всех твоих близких! – крик полный безумной ярости резал уши, переходя в визг.

– Его можно заткнуть, – Давид отрегулировал громкость звука, – В смысле, сделать ему больно.

– Как тебе не стыдно?! – Ольхов разочарованно хлопнул себя руками по бёдрам, – Пусть прокричится.

Несколько минут омега бесновалась и периодически билась о границы поля. Человек без психических расстройств должен был уже затихнуть, но Уитман совершенно не снижал активность, наоборот его действия приобретали всё более выраженную цикличность: движение по клетке стало круговым, выкрики сделались короче и ритмичнее. Истерика пленника поддерживала сама себя внутренней психической энергией, а без биологических регуляторов, данных нам самой природой, самостоятельно успокоиться было невозможно. Учёные поняли это немного раньше меня и начали обратный перенос омеги в ловушку.

– Он совершенно не способен себя контролировать, – печально произнёс Ольхов, когда крики стихли.

– Ему мясной мозг нужен, – пояснил Давид, – Без жёстко прошитых в физическом теле процессов регулировки возбуждения и торможения этот экземпляр нестабилен.

– С Рэйчел, наверное, было бы иначе… – добавила Катерина, – Нужно найти и систематизировать отличия Уитмана и свободных омег.

– Пророк на Талиме говорил об этом, – вспомнил я, – Негодяи не могут совершить переход. Он утверждал, что вселенная не допустит этого.

По недоумевающему лицу Ольхова, который при каждой возможности старался снимать маску, я понял, что про операцию, чуть не закончившуюся блокадой системы Тельгарна, его группа не знала. Пришлось вкратце рассказать о тех событиях.

– Мне больше всего интересно, как они перемещаются? – задумчиво спросил Давид, – Между Талимом и Надонией, например, тысячи световых лет, а здесь души из множества обитаемых миров.

– Физики сейчас изучают этот феномен, – Ольхов устало сел на стул и запустил пальцы в свою шевелюру, – Им проще: не нужно заморачиваться с моралью… Половина наших экспериментов на грани дозволенного!

Про себя я подумал, что нужно попробовать найти Пророка.

Давид подкатил деактивированного киборга на кресле-каталке к клетке:

– Помогите, пожалуйста, – попросил он, – Одному тяжело.

Мы взяли тело под руки и усадили на кресло. Давид перепроверил ловушку и переместил её в другой слот. Ольхов с грустью наблюдал за приготовлениями и жевал нижнюю губу. Что-то не давало покоя учёному, и я спросил напрямую:

– Егор Степанович, что-то не так?

Ольхов вздрогнул и замахал руками:

– Всё хорошо! Дело не в самой технике, а… Этот Уитман сейчас – набор многомерных нейросетей внутри смоделированной среды. Но это не просто список векторов на носителе, а СОЗНАНИЕ человека. Из-за квантовых эффектов скопировать его невозможно, а только перенести с носителя на носитель. Информация эта очень избыточна и устойчива к ошибкам, если не делать их специально… И вот тут я натыкаюсь на самую страшную идею из всех, что приходила мне в голову…

Учёный за секунду постарел на много лет. Он несколько раз подряд достал платок из кармана, вытирал абсолютно сухой лоб и снова убирал. Я понял, что его ужаснуло. На секунду повисло тяжёлое молчание, которое прервал Давид:

– Нужно сообщить в Совет, конечно… Егор Степанович, вы успокойтесь! Задача о составе карты носителя сознания упирается в те же законы квантовой физики, что вы только что упоминали.

– Дурак! – Ольхов подпрыгнул на стуле, – Я не про учёных говорю, а про психопатов в науке! Когда мы прижмём Гегемонию, там может найтись чудовище, которое просто-напросто по-варварски начнёт перебирать тысячи носителей! Миллионы! Вносить при перезаписи в них одни и те же изменения и наблюдать! Понимаешь, что может у него получиться в итоге?

Ольхов закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов – выдохов.

– Сколько предположительно нужно времени, чтобы создать стабильную искусственную душу с помощью такого перебора? – спросил я.

– При нынешнем уровне вычислительной техники пара десятилетий, – с тяжёлой одышкой произнёс Ольхов, – Для получения омега-структуры с заранее заданными свойствами может понадобится около века. А потом за несколько месяцев появится армия послушных, фанатичных, бессмертных воинов, не требующих ни тел, ни кораблей…

– А ведь враг может уже владеть всем необходимым, значит нам не стоит терять время, – я кивнул Давиду, и он включил клетку.

Киборг ожил быстро. И на этот раз Пол не стал метаться и кричать. Его глаза безразлично рассматривали окружение, останавливаясь на наших лицах, вспыхивали ненавистью и продолжали изучать обстановку. Новое тело по всей видимости не вызывало никаких эмоций у бессмертного, привыкшего к смене носителей.

– Пол Уитман, вы являетесь владельцем NeuroTech? – задал я первый вопрос. Пленник продолжал молчать, – Меня интересует ваша деятельность, скрытая от Директората.

Пол вздрогнул и впервые осознанно посмотрел на меня:

– Понятно… У вас ничего против меня нет! Иначе бы уже… – что-то в лаборатории насторожило Уитмана, – Кто вы такие?!

– Господин Уитман, скажите, пожалуйста, вы хотите жить вечно? Вернуться к беззаботному существованию?

– Да пошли вы к