Вся неловкость последних недель растаяла, как роса под солнцем, как только наша связь с Реном вновь ожила в моем теле. Поток энергии хлынул из моего тела в тело тигра, а когда он, удвоенный, вернулся обратно, я обрела способность слышать мысли Рена.

Он… он был горд вести меня в битву, но эта гордость омрачалась смертельным страхом. Рен не хотел, чтобы я встречалась с Локешем, и был готов пожертвовать собой, спасая меня. А еще он не хотел идти в этот бой как тигр. Я невольно сжала кулаки, почувствовав, как он пытается превратиться в человека. Но все усилия Рена оказались напрасны, и вскоре он смирился.

Несмотря на то что я уже ездила верхом на цилине, а за последние дни научилась вполне сносно обращаться со своей лошадкой, ехать верхом на тигре и одновременно сражаться оказалось очень трудно. Я подняла меч и помахала им из стороны в сторону, взвешивая, какой рукой будет удобнее его держать. Перебрав остальное оружие, я быстренько разложила его по рукам и взялась за рукоять.

«Наверное, я вешу целую тонну, – смущенно подумала я. – Бедненький Рен!»

«Ты легкая, как пушинка».

Я даже вздрогнула, когда у меня в голове прозвучал завораживающий голос Рена. Впечатление было такое, будто густой бархатный шоколад пролился в мою измученную душу. Этот голос согрел и насытил меня, так что каждая клеточка моего тело зазвенела от радости. У меня перехватило дыхание, сердце пустилось вскачь. Признаться, ощущение было невероятно интимное.

«Ты вгоняешь меня в краску, прийятама»

Я не сразу поняла, что Рен слышит мои мысли и чувства так же ясно, как я его. Оказывается, в его представлении я была похожа на солнечный свет с вкусом и запахом сладких персиков. Щеки у меня запылали от смущения, но Рен повел меня дальше, в тайную глубину своей души, где открылся мне полностью. В считаные секунды я узнала все: о его одиночестве в плену; о той радости, которую он испытал, когда я предпочла его Ли; об угрызениях совести за то, что он порвал со мной; о беспредельном отчаянии, в которое он погрузился, узнав о моей помолвке с Кишаном. Пласты его горького одиночества едва не задушили меня. Но сквозь них, как луч солнца сквозь тяжелые тучи, просвечивала упрямая надежда, омытая волнами любви.

«Рен, ведь я…»

Не в силах выразить свои чувства, я смахнула слезы и погладила густую белую шерсть, выглядывавшую сквозь пластины доспехов.

Реакция Рена на мое прикосновение напоминала ураган. Чувства захлестнули меня. Я кожей ощутила его страстную тягу ко мне. Она бушевала у него внутри, как торнадо. Целый вихрь чувств поднялся у него в душе, вызывая ответный отклик в моем сердце. Калейдоскоп его воспоминаний замелькал перед моим внутренним взором.

Некоторые были мне знакомы: например, то, как я сидела у него на коленях после нашего танца на День святого Валентина, другие оказались для меня открытием: я впервые увидела, как Рен стискивает кулаки, едва удерживаясь, чтобы не оторвать голову Уэсу, танцевавшему со мной на берегу, как он обнимает красивую женщину, чувствуя унылую пустоту в душе, и как смотрит на мои слезы, понимая, что я плачу из-за него.

Потом Рен показал мне, что он почувствовал, когда я в первый раз прикоснулась к нему в цирке. Я увидела его воспоминания о наших поцелуях на кухне над противнем с печеньем, о том, как прекрасно моя рука ложится в его руку, и о той ликующей радости, которая захлестывала его, когда он прижимал меня к своей груди. Но при этом часть его души оставалась запертой, отгороженной от меня. Его сердце томилось в клетке, и Рен, как герой его стихотворения, беспокойно метался за прутьями, ожидая освобождения.

«Ключ у тебя, прийя», – сказал он.

С этими словами самый прекрасный, сказочный и удивительный мужчина положил свое сердце в мои руки и стал ждать, что я сделаю с ним.

Я шумно вдохнула, чувствуя его напряжение. Рен не думал о предстоящей войне. Дурга и ее пророчество ничего не значили для него. Для Рена главная битва происходила сейчас, в эти секунды. Он беззаветно отправился в бой, но не за славой, не за царством и не ради богини. Он сражался за меня.

Я сложила руки на груди, закрыла глаза. Потом медленно-медленно наклонилась, прижалась щекой к мягкому тигриному уху и обвила пару рук вокруг пушистой шеи.

«Рен».

При звуке этого имени плотина в моей душе прорвалась, и все мои мысли и чувства шквалом ринулись наружу. Я почувствовала, как они захлестнули Рена. Он замер, впитывая в себя каждую каплю. Я открыла ему все: свое смятение, боль, тоску, страх и счастье. Я ничего не скрыла – даже свои чувства к Кишану. И была вознаграждена, почувствовав ответное понимание и признание – всего, в том числе моих отношений с Кишаном. Рен не злорадствовал и не осуждал, его сердце отозвалось лишь глубокой печалью и искренним изумлением, ибо он наконец-то понял, почему я так долго не подпускала его к себе.

Наконец я открыла ему, как сильно его люблю и как страдала все это время без него.

«Рен, я люблю тебя больше всего на свете, я просто не знаю, как смогу жить без тебя».

«Тебе никогда не придется этого узнать, йадала».

Он замолчал на несколько секунд, затем наши души переплелись друг с другом, как вьющиеся лозы, и мы затихли – спокойные, безмятежные и умиротворенные. Звенящие пузырьки энергии лениво парили между нами. В эти секунды все в мире было так, как надо. Тот, кого я любила, прочно и крепко обосновался в моем сердце, и я надеялась, что ничто в мире больше никогда не разлучит нас.

И тут, как назло, громкий голос прервал нашу идиллию.

– Прости, если сможешь. Я не хотела обращаться с тобой, как с ездовым животным! – воскликнула Анамика, возвращая нас в реальность.

Пора было выступать. Настало время поставить последнюю точку в этой истории.

Анамика легонько пнула Кишана под ребра, и он мрачно двинулся вперед. Лицо Анамики сделалось задумчивым, а Кишан побежал быстрее и вскоре помчался скачками. Мы последовали за ним, и я почувствовала нарастающий восторг Рена, с наслаждением разминавшего свои тигриные лапы.

Он был весь сплошные мышцы и бесконечная энергия, а я крепко-крепко прижалась к нему и вскоре поймала ритм его бега. После этого мы сделались единым целым. Его тигриные легкие работали, как огромные кузнечные меха, но вскоре мы уже дышали в такт. Когда я обернулась, Пхета уже не было видно.

Я даже опомниться не успела, как мы очутились на краю лагеря. Воины пяти армий рухнули перед нами на колени, уткнувшись лбами в мерзлую землю. Они были потрясены явлением не одной, а сразу двух богинь. Моя большая сестрица быстро взяла руководство в свои руки и подозвала к себе генералов. Когда они подошли, Анамика изложила свой новый план сражения, в котором на этот раз не должны были принимать участие животные, которым грозило стать легкой добычей демона. Сегодня войску предстояло сражаться пешим.

Закончив, Анамика повернулась ко мне и попросила сказать войску несколько вдохновляющих слов. Я растерялась, но у меня в голове тут же раздался теплый голос Рена.