Азиат посмотрит тебе в глаза – с таким лютым гневом, как будто знает и ненавидит тебя, – и в два прыжка окажется у бамбуковой ширмы в дальнем, неосвещенном конце вокзала, и скроется там, в темноте. А за портьерой, оставшейся приоткрытой, красноармеец найдет двух женщин – плачущую китаянку с исполосованной грудью и русскую медсестру, в которую красноармеец влюблен. Ее лицо будет бледным и заострившимся, как у мертвой, ее слюна застынет в уголках пересохших, запекшихся губ. Она будет дышать так слабо и редко, как будто ей больше не нужен воздух. И когда он станет обнимать ее и трясти, она не сможет проснуться. Лишь на секунду вынырнут крошечные зрачки из-под пшеничных ресниц – и тут же снова утонут в беспробудном опиумном тумане. И ты прикажешь ему унести ее из этого ада, а сам метнешься вдогонку за азиатом… Он будет ловок и быстр (ты нечасто встречаешь кого-то, кто двигается быстрее тебя), и ты его не догонишь. Но за бамбуковой ширмой откроется черный ход, и ты пройдешь по узкому коридору, и спустишься вниз, туда, где раньше были камеры хранения багажа, и из-за двери донесется голос охотника:

– Андрошка! Брат! Что они с тобой сделали?

Ты вышибешь дверь. Ты оценишь обстановку за долю секунды. Ты насчитаешь в помещении пятерых. Там будет охотник Ермил – безоружный, в знак доброй воли отдавший бандитам ружье. И его брат Андрон – тот самый, с черно-белого фото, он будет связан и нездоров: с налипшими на лоб волосами, в потемневшей от пота рубахе, трясущийся в лихорадке. Там будут двое вооруженных автоматами «камышовых котов». И там будет нищий по имени Гуань Фу, который частенько просит подаяние на причале.

По их выражениям лиц, по их жестам и позам ты узнаешь среди них главного. Определишь вожака. Ты схватишь его, и заслонишься им, как щитом, и приставишь дуло к его затылку, и заорешь:

– Контрразведка СМЕРШ! Не дергаться! Оружие на пол! Руки за голову! Буду стрелять!

– Я маленький человек, товарищ Шутов, – спокойно скажет тот, кого ты схватил. – Моя жизнь не стоит и одного ли. Я Гуань Фу, тот, к кому приходят добрые люди, если хотят связаться с Братством Камышовых Котов.

И ты ответишь ему:

– По моим данным, ты – атаман. Удобно прятаться у всех на виду, не так ли, «кот» Гуань Фу?

По выражениям их лиц ты поймешь, что ты угадал. Ты будешь блефовать, вдохновенно и дерзко, и ты будешь орать, разбрызгивая слюну, не давая им ни мгновения тишины, не оставляя им шанса сосредоточиться, сообразить, что к чему. Ты проорешь, что их вражеское логово окружено, что сопротивление бесполезно, что все их планы известны твоим товарищам в СМЕРШ, что у тебя здесь есть внедренный агент. И они в панике побросают оружие на пол, и только атаман, которому ты целишь в затылок, останется невозмутим и тихо скажет Ермилу:

– Если ты сдал нас, охотник, тебе не жить.

Ермил будет клясться, что чист, и осенит себя крестом, и ухватит с пола брошенный автомат, чтобы тебя пристрелить, – ты ударишь его сапогом в висок, и он обмякнет у твоих ног, а его брат Андрон будет кричать и скулить. И ты укажешь на него атаману:

– Что с ним?

– Ему нужен опий, – скажет «маленький человек» Гуань Фу. – Чем больше мы даем, тем больше он просит. Без опия жизнь черна, и больно телу, и тесно душе.

– Зачем вы с ним это сделали? – спросишь ты.

– Чтобы он отвел нас к лисьему золоту. Но он не пошел – даже ради опия. Ты успел взять золото первым, товарищ капитан Шутов. Чего тебе нужно от вольных «Камышовых Котов»?

Ты ответишь:

– Мне нужен он. Я заберу его для допроса.

Ты выведешь Андрона из здания, вы выйдете к Лисьему озеру, а он будет сбивчиво бормотать:

– Я тебя к бесам не поведу, золото бесов не покажу…

Он вдруг захихикает:

– Я солдатиков красных туда отвел, попутали их бесы, и они друг друга убили, стали красными, все в крови!..

Он выкрикнет:

– Мне демон явился в лисьем обличье! Сказал, чтоб я больше никого туда не водил, иначе он горло моим детям перегрызет!

Он будет шептать сухими, растрескавшимися губами:

– «Коты» меня поймали, посадили на цепь, дали сатанинское зелье… От зелья попадаешь сначала в рай ненадолго, потом на целую вечность в ад… «Коты» мне говорят, веди нас к золоту лисьему, тогда снова рай будет… Ты тоже один из них?

Он посмотрит на тебя мутным, страдающим взглядом:

– Я к бесам не пойду! Детишек невинных на съедение не отдам!

Ты скажешь ему:

– Не бойся. Меня вести никуда не надо.

И ты покажешь ему черно-белое фото, на котором он стоит рядом с твоей женой:

– Расскажи мне про эту женщину все, что знаешь, и я тебя отпущу.

– Это Елена… – скажет он.

Это будет последнее, что он скажет. Потому что в следующую секунду послышится короткий, хищный свист лезвия, разрезающего упругий осенний воздух, и Андрон запнется, и посмотрит сосредоточенно внутрь себя, как будто что-то забыл и пытается вспомнить, и попробует вдохнуть, но не сможет, и рухнет ничком на землю, и в спине его, в центре алого, расползающегося по рубахе пятна, ты увидишь торчащую рукоятку ножа, и это будет твой нож. Тот, который ты забрал у убитого вертухая. Тот, который ты метнул в тигра. Тот, который ты видел в руке азиата со смутно знакомым лицом…

И тогда ты обернешься туда, откуда прилетел этот нож, и увидишь, как, петляя между камней и сосен, исчезает за гребнем ближайшей сопки крупный, поджарый тигр.

И еще ты увидишь, как по желтому серпантину, обвивающему сопку повыше, равнодушной саранчой ползут по направлению к Лисьим Бродам армейский «виллис» и два грузовика «студебеккер» с брезентовым верхом. Бригада СМЕРШ.

Акробаты приближаются к цирку. А ты все еще на сцене, нелепый клоун…

И ты бросишься к причалу. Ты отвяжешь одну из рыбацких лодок, ты запрыгнешь в нее, толкнешься веслом и заскользишь прочь от берега, распарывая нежную мякоть кувшинок. Ты попробуешь уйти по воде. Дохлый номер.

Твой коронный номер, Макс Кронин.

Телохранитель сбегал наверх проведать хозяина – тот лежал в постели, поджав к животу ноги, прямо в мокрой одежде, обутый, и тихонько скулил; он лежал так с тех пор, как они добрели до дома, – и вернулся на первый этаж, в лазарет. Растянулся на своем привычном месте у койки раненого солдата, который не просыпался. Майор Бойко, местный вожак, по-прежнему сидел рядом с ним. Телохранитель не знал, сколько времени майор тут провел. Когда они с Доктором вернулись, Бойко уже был здесь. Он смотрел на спавшего солдата тяжелым, пристальным взглядом, как будто с трудом его узнавал. На Телохранителя так однажды тоже смотрел Вожак – когда выяснил, что Телохранитель не принес ему добытую кость, а заначил ее для себя. Такой взгляд добром не кончается, Телохранитель это хорошо понимал: в тот раз Вожак чуть не загрыз его насмерть. Что способен сделать со спящим этот местный вожак, Телохранитель не знал, но на всякий случай счел своим долгом спящего охранять. Когда твой хозяин сначала прыгает в канаву с моста, а потом лежит и скулит, как больная собака, ты вынужден сам принимать решения. Остаться за главного.