с отношениями с обеспокоенной, если не измученной клиентурой: «Приходит усталость, физическая и прежде всего психологическая. Первые дни были очень трудными, доходило даже до грубости»2046. А вот как описывает приступы тревожности таксист: «Ночью мы устаем физически, а в дневную смену коллеги на взводе из‐за того, что клиенты сидят очень близко от них»2047. Наконец, статусные эффекты: многих работников переполняет чувство, что они очень устали, совершили множество усилий, подвергались рискам и опасностям, но никто не испытывает к ним никакой признательности, которая могла бы облегчить им ощущение крайней усталости. Это же подтверждают работники, оказывающие помощь на дому: «Мы низший класс, о нас не говорят»2048. По мнению одного свидетеля, «это рабский труд»2049, отсутствие специальной подготовки увеличивает его тяжесть, отсутствие социальной защиты – тревогу; не получая за свой труд ни малейшей благодарности, человек может заболеть: «это очень тяжелая работа, требующая человечности, а со стороны представителей медицины никто не испытывает признательности»2050. Не стоит забывать, что это «женские» профессии, работа в которых не ценится: женщины «составляют в общей сложности 87% среднего медицинского персонала и 91% ухаживающих за больными во Франции»2051. Наконец, те же последствия для «сотрудников логистической отрасли» на сервисных платформах: «С нашей точки зрения, Amazon превышает свои полномочия. Какое-то избиение младенцев»2052; а генеральный прокурор штата Нью-Йорк Летиция Джеймс тем временем в письме от 22 апреля 2020 года высказывает мнение, что «на складах небезопасные условия»2053. В достаточно разных ситуациях звучат одни и те же слова: «Нам нужно действовать осмотрительно»2054. Мы видим лишь беспомощность и унижение, которые усиливают усталость и уныние.

С другой стороны, в тех сферах, где это возможно, целесообразно выглядит удаленная работа. Опросы показывают, что 58% респондентов выступают за нее: им нравится отсутствие необходимости тратить время на дорогу, определенная автономность, отсутствие жесткой границы «между личной и профессиональной жизнью», и, как следствие, отныне главное чувство – ощущение беспрецедентного «доверия» и возможного «делегирования» ответственности»2055. Устраняются многие причины усталости, сглаживаются межличностные отношения, открываются немыслимые доселе возможности: «изобретение новых способов сотрудничества с коллегами и совместного проживания с супругами и детьми»2056. Добавляется дополнительная защита от пандемии.

Однако остается столь же беспрецедентное сопротивление. Усталость не уходит по мере переосмысления окружающей среды. Об этом говорит неудовлетворенность, на это указывают появляющиеся препятствия. Удаленная работа, как и вообще все, что связано с COVID-19, переворачивает наше привычное представление о пространстве и времени. Опросы выявляют вызывающее множество проблем «взаимопроникновение» повседневной жизни и профессиональных задач, в результате чего приходится работать в часы, прежде отводившиеся для личной жизни: «Сотрудники, которые не успевают сделать работу в рабочее время, должны работать по вечерам и по выходным»2057. Меняется жилое пространство: «Я работаю за кухонным столом, поэтому мы едим за журнальным столиком в гостиной, и готовить еду стало неудобно»2058. Даниель Линар утверждает, что «тревожный климат»2059 нарушает домашнюю обстановку, вторжение техники вызывает «цифровую слежку» со стороны руководства вплоть до того, что теряется цель работы, «ее смысл, ее польза»2060. Усталость закрадывается даже туда, где ее, казалось, игнорировали; там, где, казалось, забыли о болезнях, они возникают вновь: «40% опрошенных говорят, что чувствуют непривычную физическую боль», боли в спине, напряжение, скованность; «29% испытывают необычную тревожность» – в основном это женщины, у которых много работы по дому2061.

Несмотря на изменения, произошедшие в работе, в ней переплетаются физические, социальные и психологические напряжения. Своеобразие этих переплетенных напряжений, а также повышение индивидуальной чувствительности, наблюдающееся в наше время, вызывают тревогу и озабоченность.

Ограниченное время и пространство

Помимо медицинского ответа на пандемию, помимо «рабочего» ответа в виде поддержания экономики на минимальном уровне, надо сказать о «защитном» ответе – о том, что должно защищать население. Преобладали две практики: бдительность при контактах и бдительность при перемещениях. Длительная изоляция в частных пространствах, широко распространенная во многих странах, возродила в значительной степени забытый порядок. Можно сказать, что решение об ограничении производства и обмена оказалось беспрецедентным, политически «смелым» – во времена пандемий XIX и XX веков такого не было. Как минимум отказ принять внезапный и сильный рост смертности от вируса демонстрирует возросшую коллективную чувствительность.

Остается показать, каковы последствия вышесказанного с точки зрения настоящей книги: «изнуренность» поведения, возникновение усталости в условиях домашнего пространства, притом что не было никаких новых затрат сил.

Глухое беспокойство, распространяемое вирусом, является первым проявлением этого: ощущение угнетения, его влияние на физическое благополучие, на спокойствие, готовность работать. Об этом свидетельствует большинство «психических» звонков в новые центры психологической поддержки: «В связи со сложившейся ситуацией много приступов тревоги, панических атак»2062. Вспомним эпизод, сам по себе вызывающий панику, который произошел на «Зандаме», круизном лайнере, курсирующем по Тихому и Атлантическому океанам: в конце марта 2020 года ему запретили швартовку из‐за того, что на борту были заболевшие ковидом. Это событие преобразило путешествие, превратило его «из сна в кошмар»2063. Вспомним одни и те же рассказы о тревоге и страхе, публикуемые многими журналами: «под ногами рушится привычный многогранный мир, рухнули вехи, казавшиеся нам вечными»2064. Наличествуют все симптомы, создающие впечатление препятствий, помех, незавершенности: препятствия на пути достижения целей становятся «непреодолимыми».

Повторим: потрясение основ таких антропологических категорий, как пространство и время, тоже вызывает неадекватную реакцию. Речь о нахождении в замкнутом пространстве, полной неопределенности, запретах, недоступности многих привычных вещей. Наблюдения таковы: «Обязанность оставаться дома воспринимается как посягательство на личную свободу. При этом „снаружи“ существует опасность для здоровья»2065. «Закрытое» пространство с одной стороны, «угрожающее» – с другой. Отсюда и результаты опросов, показывающие реакцию «новых» незанятых людей: 21% испытывают проблемы с самооценкой, 30% – с концентрацией внимания2066; постоянно повторяются мысли о неравенстве: «На первый план выступает противоречие между теми, кто живет в плохих условиях, и всеми остальными»2067. Об этом упоминает Давид Ле Бретон: «Тем, кто живет в тесноте, по пять-шесть человек в маленьких квартирах, сложно найти время для себя, у них нет „своей комнаты“, о которой писала Вирджиния Вулф»2068.

Причина «скуки», особой «усталости», в которой затухает множество инициатив и возможностей, – тянущееся время; те, кто не может выносить этого, пытаются убежать, используя самые разнообразные лазейки, нарушая правила, неожиданно встречаясь с кем-то, страдая от «клаустрофобии при непрерывно сияющем небе… Некоторые выбирают нарушение закона»2069. Ажитация противопоставляется вялости, лихорадочное возбуждение – расслабленности. Другими это время также анализируется