—Так не метит уже…

—В смысле?— подняв голову, непонимающе смотрю на Свету, которая тут же прикусывает губу.— Свет, если ты что-то знаешь, скажи мне, пожалуйста! Я тебя прошу!

—Ладно,— выдыхает, проходит в комнату и садится на кровать рядом со мной.— Дело в том, что Сергей Александрович оказывается вчера говорил с Богданом… Сергеевичем. Ещё до того как Кирилл его… ну в общем, ты поняла,— тут же краснеет и отводит взгляд.— В общем подробностей я, конечно не знаю, но он отказал Богдану в президентском кресле.

—Так значит во главе компании теперь Кирилл встанет?

—Эм… нет…

—В смысле нет?— нахмурившись смотрю на Свету.— Не поняла…

—Сергей Александрович сказал, что его здоровье пошло на поправку, он чувствует себя хорошо и передумал уходить с должности. Анна Михайловна, конечно, была очень недовольна. Ругалась… картами своими в него швырнула… Но переубедить мужа не смогла. Так что смена главы компании в ГорКонсалте отменяется.

Тяжело выдыхаю, пытаясь совладать с эмоциями. Кровь бешено пульсирует в голове, толкая бродящее по венам волнение.

Пытаюсь как-то скомпоновать всё услышанное в одну связную мысль, чтобы трезво оценить ситуацию, но мысли почему-то путаются.

Всё смешивается в кашу — вчерашняя драка Кирилла и с братом, то, как он вёл себя вчера со мной после всего что ему Богдан наговорил. Новость о том, что Горский не получил президентское кресло и наконец тот факт, что он уехал, ничего мне не сказав.

Не знаю, может я уже параною, но за рёбрами свербит от паршивого предчувствие. И почему-то первая мысль, которая мелькает — это то, что в фиктивной свадьбе теперь нет никакой необходимости… Она же ведь ради президентства затевалась…

А следующая мысль — вторая часть платежа за Машину операцию.

—Свет, а Кирилл Сергеевич… он мне ничего передать не просил? Может, на словах…

—Да вроде нет. Он вообще с Максимом разговаривал, поэтому я не знаю точно. Я слышала только то, что Горский попросил отвезти вас с Машей в город.

—Понятно…— проговариваю одними губами.

Растерянно шарю руками по простыни в поисках мобильного, который в итоге нахожу под своей подушкой. В голове параллельно мелькает мысль, что кровать застелена новым постельным бельём и, слава богу, Света не застала меня тут с заляпанной кровью простынёй…

Провожу пальцем по экрану смартфона, но новых сообщений на мой номер не поступало. Кирилл, ничего не писал.

—В общем, ты собирайся потихоньку, не буду тебе мешать,— Света встаёт с кровати и направляется к двери.— Мы тебя внизу ждём, если что.

* * *

—Конечная остановка. Поезд дальше не идёт. Просьба пассажиров освободить вагоны,— пыхтя выдавливает из себя Макс. На руках вытаскивает Машку из салона и усаживает в инвалидное кресло возле ворот клиники.— Лиз, тебя подождать? Можем тебя со Светкой до дома докинуть.

—Эм… нет, не стоит… Я потом на автобусе. Мне тут ещё нужно некоторые вопросы решить по поводу Машиной операции…— бормочу.

Подхватив ручки Машиной коляски, растерянно озираюсь по сторонам, как будто кого-то ожидаю здесь увидеть.

—Макс, а Кирилл тебе не звонил сегодня?

—Да нет…— задумчиво чешет затылок.— Да ты не переживай, Лизок. Милые браняться… как там дальше. Ну сама короче знаешь.

—А вы что поругались?— Маша задирает голову и удивлённо смотрит на меня своими огромными синими глазищами.

Понять бы ещё самой, поругались мы или нет…

Перевожу вопросительный взгляд на Макса, но тот моментально отводит глаза и поджимает губы.

—В общем, ладно, девчонки. Мы тогда со Светиком погнали. Лиз, если что-то понадобится, звони.

А, ну то есть так, да? Максу звонить, а не Кириллу…

—Хорошо, спасибо…— выдавливаю, закидывая на плечо небольшую сумку с новыми вещами, которые мне купил Горский.

—Лиз, да ты…

—Да я поняла, Макс. Спасибо. Всё, ребят, езжайте. Мы с Машкой дальше сами,— машу рукой и, не оборачиваясь, толкаю коляску на территорию больницы.

Телефон в моей сумке молчит как рыба. У меня это давящее молчание всю дорогу из Жемчужины в ушах вибрировало. Тот исключительный случай, когда тишина может быть громче самого оглушающего крика.

Странно. Только сейчас ловлю себя на том, что за время поездки я о своей фобии ни разу не вспоминала. То ли потому что мысли были заняты не тем, то ли волшебный метод недоделанного психотерапевта действительно работает…

—Не надо за меня раскладывать вещи, Лиз. Я сама могу. Я не немощная,— Машка вытягивает у меня из рук свой дорожный рюкзачок. Кладёт его себе на колени и, подъехав к комоду, сама начинает убирать свою одежду.

—Я так про тебя не думаю, Маш. Зачем ты сразу обижаешься?

—Я не обижаюсь. Просто не хочу, чтобы ты считала, что я ничего не могу. Я всё могу. Я самостоятельная. И даже если операция мне не поможет снова начать ходить, то я всё равно всё смогу делать сама. И покушать себе из холодильника достать, и разогреть, и в туалет сходить. Лиз, я тебе не буду мешать, обещаю. Забери меня, пожалуйста, отсюда. Я не хочу тут больше. Я домой хочу…— оборачивается и так умоляюще на меня смотрит, что у меня горло само по себе сжимается.

Чёрт… Ненавижу плакать!

Подхожу к сестре и, убрав с её коленей рюкзак, сажусь рядом с ней на корточки.

—Маш, тебя что, тут кто-то обижает? Если да, то я должна об этом знать. Это Макс Новиков, который ест козявки?

—Нет. Ну он вредный, конечно. Но я даже рада, что он есть, а то совсем бы было скучно… Просто… Лиз, я не могу тут больше. В Жемчужине так хорошо было! Много людей вокруг… И тетя Аня с дядей Серёжей мне очень понравились. И их внуки… А здесь мне плохо. Как будто я отдельно, а жизнь отдельно. Я не хочу тут. Для тебя два года это наверно мало, а для меня почти пол жизни. Я так давно тут нахожусь, что даже не помню, как по-другому… Я хочу с тобой быть. Пожалуйста! Я тебе буду во всём помогать. Буду тебе кушать готовить. Я научусь. Я видео всякие в интернете смотрела и всё запомнила!

—Маша…

—Так, ну как у нас тут дела,— оборачиваюсь, когда за моей спиной распахивается дверь и в палату заходит Машин хирург.

Встаю с корточек и, незаметно смахнув с глаз влагу, оборачиваюсь к врачу.

—Добрый день, Сергей Витальевич…

—Добрый день, Лиза. Это хорошо, что вы уже приехали. Давайте с вами выйдем, обсудим некоторые моменты по завтрашней операции.

—Маш, ты тут пока вещи разложи, я скоро,— оборачиваюсь к сестре и вслед за врачом выхожу из палаты.

От волнения заламываю руки, когда хирург начинает расписывать план операции.

—Сама операция будет идти часа три-четыре. Но, в случае форс-мажора может затянуться ещё до двух часов.