Гвардейцы ещё до моего прибытия нацепили тетиву на луки, просто почему-то стрелять без приказа зассали. Десятник зассал. По моему приказу подошли ближе к воде… И начали садить по плывущим и что-то кричащим таррагонцам. Треньк! Треньк! Треньк! Нет, это всё же неправильно, их надо хотя бы допросить вначале… Но я ЗНАЛ, они не при чём. Именно они. Они у меня отвечают за совсем другое. А потому нечего цацкаться и переводить время на их допрос. Не заслужили.

…Фенита. Только кровавые разводы по воде, да плывущие вниз по течению истыканные стрелами с десяток трупов.

— Сдаёшь полномочия заместителю, идёшь к Вольдемару и получаешь расчёт, — бегло бросил я с коня проштрафившемуся десятнику. Вроде после мёда полегчало, головокружение прекратилось. — После чего просишь сопровождение, чтобы тебя выпустили за ворота, и покидаешь пределы графства. Дозволяю заехать в Пуэбло за семьёй и вещами.

— Но-о-о… — ошарашено смотрел снизу вверх тот.

— Свободен! Выполнять. — У меня не было настроения спорить и что-то доказывать.

Воины смотрели на меня раскрытыми глазами. Не только этот десяток — подъехали, во всеоружии, и другие — с собой сюда три десятка кроме своих взял. Ожидал от порта какой-нибудь подлянки, вроде всё ещё неплохо вышло.

— Вашсиятельство, а не слишком сурово? — А это десятник из тех, кто только что стрелял по другому кораблю. Кто на отлично исполнил требуемое.

— Он не выполнил простой приказ — стрелять на поражение по всем, кто ослушается, — ответил я. — Если простой не выполнил, как ему в бою можно сложный доверить? — И двинул Дружкал дальше, расталкивая всех зазевавшихся на пути. Людное это место, порт, а вокруг, завидя факел, начали стягиваться люди. Взгляд на ближайшую стену — наши. Над башней медленно поднимался чёрный стяг Пуэбло с белой башней, на одну ступень ниже, чем флаг Магдалены. Как условились. Свой поднимать — провоцировать восстание, а так наш в подчинённом положении, но есть.

— Сигизмунд, в магистрат, — бросил я собственному отряду и дал Дружку по бокам.

Ну, здравствуй несвятая святая!

«Или цезарь, или ничто». То ли римская фраза, то ли её «внедрил» Чезаре Борджиа, ибо «Цезарь» было его именем. Без интернета точно сказать не могу, а значит просто не могу. Тем не менее, ставки сделаны — ставок нет.

Утро. Решил не спешить. Для начала поскакал-поездил вокруг города. Поглазел на толпы, желающие в город войти. На небольшую горку трупов тех, кто при этом бузил и что-то требовал — с десяток наверное. И десяток лежит у ворот святого Стефана — столько за три дня истыкали стрелами тех, кто пытался прорваться из города силой. Лично проверил разъезды, постоянно курсирующие вокруг стен, по объездной дороге (которая ведёт в порт минуя город). Минимум пять десятков бойцов несут тут дежурство постоянно, и ещё сотня в лагере — хорошо, что Мерида присоединился, без него бы людей не хватало. Увидел, как бегут через поле трое типов, перебравшихся за стену по верёвочной лестнице, как их берут в кольцо люди дежурящего сегодня «снаружи» Ворона. Оказались крестьяне из соседней деревни — у них посевная, им домой надо. Приказал пощадить, гнать к ближайшим воротам — и назад в город. Надо будет спросить у Алькатраса, много ли бегунов вчера было?

Стены мы не контролируем, дозором не обходим. Нафига? Держим только ворота. Проблем с их захватом не возникло — все ворота, кроме восточных, почти не охранялись. А когда с тобой рядом встаёт два десятка графских профессиональных воинов, отдающих приказы, трясущих непонятным пергаментом, и все они с тетивой на луках и мечами за поясом… А ВНУТРИ городских стен курсируют их собратья на конях… Это заставляет задуматься, а надо ли геройствовать? Тем более мои десятники везде убеждали, что это не захват, власть в городе не сменилась, и они могут продолжать службу на благо своему народу и интересов местной торгашни. Как доказательство — оружие никто ни у кого не забирал. Просто въезд в город и выезд из него на ближайшие несколько дней только с разрешения его сиятельства, которому дал такие полномочия сам король.

Пока суть да дело, пока разберутся, что король мне ничего не давал — уйдёт время. Прав не тот, за кем истина, а тот, кто громче кричит, а я кричал, что выполняю миссию короля, очень громко. А это в восприятии аборигенов, меняло ситуацию кардинально.

Проблемой стали только собственно ворота святого Стефана, где скопилось до сотни стражи. Там позволить себе встать в воротах, оттеснив от исполнения долга стражу, и перекрыть въезд, не вышло бы по любому. А потому ворота были блокированы снаружи — никто к ним не мог приблизиться на полёт стрелы, всех гнали ссаными тряпками прочь, и с латной конницей не поспоришь. А мы перекрыли к ним подходы изнутри — мы ж были уже на территории города. Стража стояла на воротной башне и прилегающих стенах часа два, пока Ковильяна лично лаялся с их начальством, убеждая, что «антитеррорестическая операция для всех», «они могут нести службу, но покидать город никто не сможет» и так далее. Когда до служивых дошла ситуация на всех остальных воротах и в порту, и что их «стояние на Угре» ничего не даст, рядовые бойцы постепенно разошлись. Оружие, как им и обещали, никто ни у кого не отобрал. А затем плюнули и ушли и решающие, уступив место людям Ковильяны, оставив дежурную смену параллельно моим воинам — на всякий.

И только решив все проблемы с захватом города, я подъехал к магистрату. Спокойно, медленно, вальяжно.

— А куда торопиться? — усмехнулся на вопрос нашедшего меня в пределах городских стен Алькатрасу. — Знаешь, Доминик, анекдот такой есть. Стоят два быка на холме, молодой и старый. А внизу коровы пасутся. Молодой предлагает: «Ой, а давай быстренько спустимся и покроем вон ту чёрную, с белыми пятнышками». Старый мотает головой — нет. «А давай тогда быстренько спустимся и покроем вон ту рыженькую, которая нам хвостиком машет».

Окружающие нас отроки, невольно слушающие разговор — стены домов тут сошлись слишком тесно, улочки маленькие, и говорил я громко — захихикали.

— «Нет», — говорит старый бык. «А давай тогда быстро спустимся и покроем…» — начал молодой, но старый ему: «Нет, мы не будем этого делать! Мы спустимся медленно-медленно…» — Я сделал загадочную паузу, и рубанул концовкой. — «…И покроем ВСЕХ!»

Дикий ржач стоял на половину улицы. Хорошо что боковых улочек много и местные все успевали от нас туда прятаться, пропуская.

В общем, к магистрату подъехали в хорошем настроении. Даже то, что я потопил корыто из Таррагоны, не трогало. Будут осложнения, да, но если прогнусь — потом разогнуться не дадут. Не тот партнёр Великий Легат, чтобы в малости ему уступать. Местная стража всё также потела, сгрудившись у входа, ощетинившись алебардами. «Мирняк» уже по всему городу понял, что попадос, надо ближайшие часы дома переждать, и улицы были час как пусты. Как и Сенатская площадь. Только наши и стража. Стражи прибавилось — со всего города, видать, подтянулись, до полусотни было только на улице.

— Служивые, бургомистр у себя? — миролюбиво спросил я, подъехав. Начал медленно слезать с коня. Грозный Тифон с огромным арбалетом за спиной привычно (уже привык в дороге, сработался со мной, сам начал чувствовать, что надо) стоял на стрёме — подхватить поводья.