намокшей щепочкой. По единственному в каюте иллюминатору стекали капли дождя. В помещении пахло едой, потом и отбросами.

— Что вы можете рассказать мне о Карле Андровиче? — задал вопрос Карелла.

— Что вы хотите знать? — ответил капитан вопросом на вопрос. Его фамилия была Киссовский. Звук его голоса напоминал медвежье рычание. В его движениях улавливалась скрытая грация бронетанковой дивизии.

— Он давно плавает на вашем судне?

Киссовский пожал плечами.

— Два или три года. Что-нибудь натворил? Чем же он занимался с тех пор, как сошел на берег?

— Это нам как раз и неизвестно. Он хороший матрос?

— Не хуже большинства других. Теперь матросы ни хрена не стоят. Вот когда я был молодым, тогда матросы были действительно матросы. — Он опять причмокнул, втянув воздух между зубами.

— Судна были сделаны из дерева, а люди — из железа. — В унисон ему произнес Карелла.

— Что? — не понял Киссовский. — A-а, ну да. — Он попытался произвести некое подобие улыбки, которая больше смахивала на звериный оскал. — Ну, друг, я не так уж стар. Но, когда я был мальчишкой, матросы были матросами, а не битниками[13] в поисках посудин, перевозящих бананы, где бы можно было изучить, как эта штука называется… Дзэнь?[14] А потом вернуться и описывать свои приключения. Тогда матросы были мужчины! Мужчины!

— Значит, Андрович был плохим матросом?

— Не хуже большинства, пока не оказывался на берегу. Как только попадал на берег, становился плохим матросом. И мне приходилось обходиться с командой, в которой не хватало одного матроса. Должен вам заметить, что нехватка хотя бы одного члена экипажа осложняет ситуацию на судне. Понимаешь, друг, судно — это что-то вроде маленького города. Кто-то подметает улицы, кто-то водит поезда, кто-то включает вечернее освещение, какие-то ребята содержат рестораны, и все это обеспечивает жизнь города, сечешь? О’кей. Выбывает парень, который включает свет, что происходит? Ничего не видно. Или надо найти кого-то, кто бы делал эту работу вместо него, а это значит снять кого-то с другой работы, как видишь, как ни крути, такая ситуация портит всю картину. У Андровича это хорошо получалось. Да и вообще, матрос он был хреновый.

— В каком смысле?

— Все время в погоне за развлечениями. — Киссовский поднял руку, как — бы призывая Бога в свидетели. — «Живите так, чтобы светить миру, как свеча во тьме»— чепуха! В каждом порту, куда мы заходили, Андрович сходил на берег и напивался как сапожник. А женщины? Где только у него нет знакомых!

Куда его только не носило! Еще удивительно, что он не спутался с восточной мафией или. с кем-нибудь в этом роде. Развлечения! Единственное, что его интересовало!

— Ясно. Значит, женщина в каждом порту?

— Конечно, и беспробудная пьянка. Я не раз ему говорил: «Тебя дома ждет такая милая, любящая жена, ты хочешь наградить ее — подарком от этих восточных красоток? Ты этого добиваешься?» Смеялся надо мной: «Ха-ха-ха. Вы шутник». Жизнь воспринимает как шутку. Сходит на берег и спит с любой аппетитной красоткой. Разве это матрос? А?

— У него тоже была подружка в нашем городе, капитал Киссовский?

— Отбросьте церемонии с «капитаном». Зовите меня Арти, о’кей? А я буду звать вас Джордж или, как там ваше имя, и таким образом, мы покончим с формальностями, которые только нагоняют туман, о’кей?

— Меня зовут Стив.

— О’кей, Стив. Хорошее имя. У меня брат тоже Стив. Сильный, как бык. Представляешь, этот парень может голыми руками поднять грузовик.

— Арти, у Андроновича была в городе подружка?

Киссовский причмокнул, поковырял в зубах и задумался. Он сплюнул на пол, пожал плечами и сказал:

— Не знаю.

— А кто может знать?

— Может кто-нибудь из команды, хотя я сомневаюсь. Если на этой посудине что-нибудь случается, мне всегда об этом становится известно. Единственно, что я могу сказать, так это то, что вряд ли он проводил ночи, держа в объятиях маленькую красотку Бель Лулу, или как там ее звать.

— Мег? Его жена?

— Ну да, Мег. Ее имя вытатуировано у него на руке. Это та самая, которую он подцепил в Атланте. Не могу понять, как это ей удалось заставить его жениться на ней. — Киссовский пожал плечами. — Как бы там ни было, жениться он женился, но это не значит, что она заставила его сидеть с ней дома и играть в-домашний уют. Этот парень не из тех, кому нужен домашний уют. Он из тех,'кто хочет взять от жизни все. Домашний уют — для живущих вдали от шума городского, а не для карлов андровимей. Знаете, что он обычно делал?

— Что?

— Он обычно сходил на берег, я имею в виду здесь в городе. Недели две таскался по городу, живя, где ему заблагорассудится, прежде чем заявиться домой и сообщить, что мы приплыли. Возможно, это бывало дня за два до нашего отплытия. Можешь не сомневаться, приятель, этот парень знал, что наплести девчонке, чтобы она поверила. Мне кажется, она приятная малышка, и мне жаль ее. — Он опять пожал плечами и сплюнул на пол.

— Куда он заходил, когда не бывал дома? Где он болтался?

— Везде, где есть дамочки.

— Дамочек можно найти по всему городу.

— Вот он ошивался по всему городу. Могу поспорить на пять долларов, что он и сейчас развлекается с какой-нибудь красоткой. Он вернется к маленькой Скелет О’Харе или как ее там, как только у него кончатся деньги.

— У него было с собой только тридцать долларов, когда он исчез.

— Тридцать долларов, как бы не так! Кто вам это сказал? Когда мы возвращались из Пенсаколы, ребята затеяли крупную игру в кости. Андрович был одним из выигравших. Загреб где-то около семисот долларов. Это не такой уж пустяк, Стив. Прибавь к этому жалование за январь, ты знаешь, мы выплачиваем жалованье только когда возвращаемся в порт, если все это сложить, получается кругленькая сумма. А мы стояли в порту только два дня. Прибыли двенадцатого, а отплывали четырнадцатого, в день Валентина. Ну, за два дня трудно истратить больше двухсот долларов, согласен? — Киссовский задумался. — Как мне представляется, он отправился на судно, по дороге подцепил какую-нибудь штучку и весь этот месяц с ней развлекается. Когда деньги кончатся, Андрович появится дома.

— Так вы думаете, он решил погулять, да?

— Это в его духе. Когда мы были в Нагасаки, этот парень… Ну, это уже другая история. — Он помолчал. — Вы думаете, что с ним что-нибудь случилось, да?

— Не знаю…

— Не беспокойтесь. Проверьте публичные дома, кабаре со стриптизами и бары, а также районы всяких злачных заведений. Вы обязательно его найдете