машинке, что и основная часть отрицаемого документа. Эксперт Э. П. Молоков подтвердил подлинность шрифта последнего листа записки (причем, что очень важно, доказал именно использование пишущей машинки НКВД[1124]).

Однако исследователем Алексеем Памятных было показано, что записка Л. П. Берии И. В. Сталину № 265/б от 16.01.1940[1125] напечатана на той самой «другой» машинке[1126]. Были выявлены как минимум следующие устойчивые признаки шрифта двух записок:

• сдвиг букв «а», «в», «р» вправо;

• сдвиг цифры «4» влево;

• дефект левой засечки нижнего элемента буквы «д» (слабая интенсивность окраски);

• дефект левого нижнего «хвостика» буквы «ж» (полное отсутствие).

Таким образом, шрифт первых трех страниц является подлинным. А подлинность шрифта четвертой страницы, напомним, подтверждена экспертом самих отрицателей. То есть подтверждена подлинность всей записки. Осталось выяснить, почему в НКВД (обе пишущие машинки были именно из этого ведомства) перепечатывалась последняя страница. Естественно, на эту тему можно лишь строить предположения, но следующее соображение представляется наиболее вероятным.

На четвертой странице записки упоминается Л. Ф. Баштаков и прямым текстом его должность – «начальник 1-го спецотдела НКВД СССР». Но формально она стала таковой именно 05.03.1940. До этого несколько месяцев он был исполняющим обязанности (но, безусловно, появлялся и в первом варианте записки Л. П. Берии, т. к. работа с польскими делами шла через 1-й спецотдел). 4 марта Л. П. Берия попросил Г. М. Маленкова об официальном назначении Л. Ф. Баштакова, и в тот же день было принято решение Оргбюро/Секретариата о назначении; приказ НКВД о назначении вышел 5 марта[1127].

Вполне вероятно (и не противоречит никаким известным на данный момент сведениям), что изначальный мартовский вариант записки был создан в момент еще до решения Секретариата/Оргбюро 4 марта, но не ранее 3 марта[1128].

При этом записка Л. П. Берии Г. М. Маленкову с просьбой о назначении Л. Ф. Баштакова, вероятно, была первоначально подготовлена 2 марта – дата на записке исправлена со 2 на 4 марта. Таким образом, на момент написания изначального мартовского варианта «катынской» записки глава НКВД со всей вероятностью знал, что Л. Ф. Баштаков на днях станет начальником 1-го спецотдела (но не знал, когда именно). В соответствии с этим возможны следующие варианты:

1. Л. П. Берия упомянул текущую должность Л. Ф. Баштакова («заместитель начальника» или «исполняющий обязанности начальника») в первом мартовском варианте записки 794/Б и собирался поставить вопрос о поляках на обсуждение, не дожидаясь решения по назначению; однако оно пришло очень быстро – раньше, чем Л. П. Берия решил отослать начальный мартовский вариант в Политбюро, упоминание должности устарело; в этом случае последний лист записки необходимо было перепечатать.

2. В ожидании решения по Л. Ф. Баштакову Л. П. Берия просто опустил его должность в изначальном мартовском варианте. Поскольку решение Секретариата/Оргбюро пришло раньше, чем он решил отослать начальный вариант в Политбюро, и таким образом в вопрос была внесена ясность, последний лист записки было весьма желательно перепечатать, чтобы тем членам Политбюро, которые не участвовали в работе Секретариата/ Оргбюро, долго не гадать/вспоминать, кто такой этот Баштаков и что он делает в тройке.

Поскольку на последней странице записки было всего несколько строк, какой-либо проблемы перепечатка не составляла. Перепечатали (естественно, не подбирая специально пишущую машинку), Л. П. Берия поставил подпись, письмо направилось к адресату. Это простое и рациональное возможное объяснение факта перепечатывания четвертой страницы.

Предположительная хронология создания последнего варианта записки Л. П. Берии, учитывающая известные на сегодня данные:

– 29 февраля Л. П. Берией подготовлен первый вариант записки № 794/Б, точное содержание которой неизвестно, но тема которой описывается в справке-заместителе из ЦА ФСБ так: «№ 794. Товарищу Сталину. О рассмотрении в особом порядке дел на военнопленных. Стр. 1—29 находится в Особой папке тов. Мамулова» (очевидно, к записке прилагались какие-то справки)[1129]. Мы не знаем, предлагал ли он расстрелять большее, меньшее или такое же количество польских военнопленных. По аналогии с запиской № 447/Б Л. П. Берии, Г. М. Маленкова и А. А. Андреева это мог быть изначальный вариант, готовый к отсылке, но все же не посланный из-за некоего изменения обстоятельств (например, намерений И. В. Сталина) либо возвращенный на доработку;

– 3 или 4 марта (до решения Секретариата/Оргбюро по Л. Ф. Баштакову) был подготовлен второй вариант записки № 794/Б с предложением расстрелять известное количество польских военнопленных и узников тюрем и о создании комиссии (тройки), которая должна отсортировать жертв для расстрела. Как один из членов тройки назван Л. Ф. Баштаков, на момент написания – заместитель/исполняющий обязанности начальника 1-го спецотдела;

– 4 или 5 марта (после решения Секретариата/Оргбюро по Л. Ф. Баштакову, но до отправки из НКВД): перепечатывается последний лист записки, в котором теперь указывается его новая должность: начальник 1-го спецотдела. Последний вариант направляется И. В. Сталину.

Непростая история создания документа с непростым решением неудивительна. Даже наоборот – ожидаема. В любом случае подлинность записки подтверждается не только соответствием его оформления другим аналогичным документам, справками-заместителями из ЦА ФСБ и РГАСПИ и экспертизой росписей, но и аутентичностью машинописных шрифтов записки.

Страницы 9 и 10 из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б) № 13-ОП (1940 г.) с пунктом 144 (решение о расстреле) [1130]

Принятые Политбюро решения вносились в пронумерованные протоколы, которые существовали в двух вариантах. В общих протоколах, как правило, отмечались все принятые решения, но тексты решений с грифом «Особая папка» (особо важные, деликатные решения) не печатались полностью – давалось лишь их короткое описание. Полный же текст таких решений давался в отдельном протоколе с соответствующим грифом.

После принятия решения по записке Л. П. Берии текст его, как полагалось, был зафиксирован как пункт 144 в протоколе решений Политбюро № 13 за 1940 г. с грифом «Особая папка». Страницы с этим текстом были изъяты из протокола на хранение в закрытом пакете по указанию начальника Общего отдела К. У. Черненко 04.03.1970, что, видимо, и было датой создания самого первого закрытого пакета (по сути, создан новый, высочайший гриф секретности, выше «Особой папки»). Взамен изъятых листов были вставлены новые, в которых был убран текст пункта 144.

Наименее информированные отрицатели вроде Ю. М. Слободкина удивлялись тому, что пункты в листах протокола следуют не подряд, из чего следует, что они не имели понятия о вышеизложенных основах делопроизводства Политбюро. Только некоторые пункты заседаний Политбюро относились к «Особой папке» и всегда следовать друг за другом в принципе не могли. Понятно, что остальные протоколы с решениями особой папки выглядят точно так же.

Как упоминалось выше, решения «Особой папки» кратко описывались и в общих протоколах. Для пункта 144 в общем протоколе № 13 значится: «144. Вопрос НКВД СССР. О.П.». В листах протокола «Особой папки», замещающих листы, изъятые в закрытый пакет, значится: «144. Вопрос НКВД. Сов.