в Медном, наводит на мысль, что там нет и других польских военнопленных. Нет никаких доказательств, что люди, имена которых начертаны на тысячах мемориальных табличек в Медном и Пятихатках, были действительно казнены и там захоронены»[1082].

Трудно, однако, назвать такое утверждение как-то иначе, как ложью. Конкретные доказательства были, как уже указывалось, получены в ходе советско-польских и польских частичных эксгумаций, во время которых найдено огромное количество идентифицирующих документов и предметов, из которых ясно, что захоронены там именно польские военнопленные, причем из Осташковского лагеря.

Подробные отчеты об эксгумациях опубликованы в третьем томе сборника «Убиты в Калинине, захоронены в Медном» в 2019 г. Среди результатов зондажной эксгумации ГВП 1991 г.[1083]: нахождение в двух ямах останков не менее 243 человек; нахождение на трупах многочисленных фрагментов обмундирования и снаряжения довоенной польской полиции, Тюремной стражи, Пограничной стражи, военнослужащих Корпуса охраны пограничья; нахождение на трупах предметов и бумаг, включая фрагменты газет, личные документы, справки, заметки, списки товарищей по плену и почтовую корреспонденцию. В документах прочитаны имена и фамилии 242 человек, не менее 227 из которых значится в списках-предписаниях Управления НКВД СССР по делам о военнопленных об отправке военнопленных из Осташковского лагеря в апреле и мае 1940 г. Из них 16 точно идентифицированы в захоронениях по личным документам. Пребывание жертв в захоронениях в Осташковском лагере также подтверждается среди прочего дневниковыми записями шести человек и предметами вроде самодельных коробочек с вырезанными инициалами владельцев и надписями, упоминающими Осташков. Время расстрела устанавливается по датам на найденных бумагах, таких как газета «Известия советов депутатов трудящихся СССР» от 27.03.1940, газета «Пролетарская правда» от 02.04.1940, даты на почтовых штемпелях и в письмах (самая поздняя – 12.03.1940), даты в двух дневниках, в которых фиксируются отправки из лагеря в апреле, после чего дневники обрываются.

Среди результатов неполной польской эксгумации 1995 г. [1084]: нахождение останков не менее 2 115 человек, предметов польского происхождения (многочисленные фрагменты польского служебного обмундирования, множество форменных пуговиц с польским гербом и гербовых кокард от форменных фуражек, польские полицейские номерные жетоны, медали, эмблемы и памятные значки, крестики и медальоны с надписями на польском языке, польские банкноты и монеты, самодельные деревянные предметы с надписями, упоминающими Осташков и Селигер) и бумаг (среди которых личные документы, квитанции, письма от семей, адресованные в Осташковский лагерь); точное установление личности 28 человек, все из которых значатся в вышеупомянутых списках-предписаниях. Вместе с останками найдены 34 фрагмента советских газет с датами их выпуска («Боевая подготовка», «Известия Советов депутатов трудящихся СССР», «Пролетарская правда», «Красная звезда», «Правда», «Путь Октября»), большинство из которых выпущены в 1940 г. (самая поздняя дата – 07.05.1940). Самая поздняя дата на почтовых штемпелях писем и открыток, полученных в Осташковском лагере, – 11.04.1940.

Сразу отметим, что утверждение о невозможности сохранности документов в течение многих десятков лет в массовых могилах основывается исключительно на поверхностных, обывательских представлениях о процессах, происходящих в такого рода захоронениях. Одним из главных факторов сохранности многих документов, найденных в одежде, является жировосковая трансформация мягких тканей части трупов, засвидетельствованная во всех трех местах захоронений польских военнопленных (в Катыни – и в 1943, и в 1944 гг.). При этой трансформации, чаще всего проходящей в анаэробных условиях, ткани превращаются в воскоподобную массу, иногда предохраняющую некоторые внутренние органы от гниения. Покрытые этой массой или находящиеся между ее слоями документы (особенно если они находятся в конвертах, карманах и т. п.) также могут долгое время сохраняться.

Из нахождения останков как минимум 2 358 персон не следует, что там захоронено максимум две тысячи с лишним военнопленных, а не все более 6 200 – проводившиеся эксгумации были неполными (как неполной была эксгумация комиссии Бурденко, откопавшей лишь 1 380 трупов в Катынскому лесу – из этого ведь не следует, что это максимальное число катынских трупов). Тем не менее, А. Ю. Плотников, часто высказывающийся в СМИ по теме Катыни, в одном интервью заявил: «Но первая же эксгумация погибших на территории села Медного показала, что на этой территории захоронено гораздо меньше людей – около двухсот пятидесяти человек. Но этот факт не охладил “правозащитного пыла“»[1085]. Он перевернул все с ног на голову – целью этой заведомо частичной зондажной эксгумации было установление общей принадлежности трупов и из нее при всем желании не может следовать, что на территории Медного захоронено всего 250 человек. Впрочем, в марте 2020 г. А. Ю. Плотников превзошел сам себя, заявив, что «поляков там нет»[1086].

Иногда отрицатели пытаются выдать захоронения в Медном за захоронения погибших красноармейцев либо же просто используют предполагаемые захоронения в качестве своего рода «троянского коня» для уничтожения или релятивизации памяти о польских жертвах НКВД в Медном. Эти утверждения строятся в основном на нахождении имен двух красноармейцев, которые могли быть захоронены где-то на дачном участке НКВД. В списке безвозвратных потерь 910-го стрелкового полка 243-й стрелковой дивизии от 01.01.1942 Федор Николаевич Беспалов числится погибшим от ран в полковом/передовом пункте медпомощи 18.11.1941. Как пункт захоронения числятся «дачи г. Медного»[1087]. В алфавитном списке умерших в эвакогоспитале 1783 Сергей Васильевич Куваев значится как скончавшийся от ран 16 августа 1942 г. Место захоронения: «с. Медное – лес, бывшие дачи НКВД» [1088]. Это единственное такое указание во всем списке умерших эвакогоспиталя[1089].

Не совсем понятно, что именно должны доказывать эти два единичных случая. Допустим, двух или более солдат когда-то похоронили на территории дач НКВД (необязательно совпадает с территорией мемориального комплекса). Из этого не следует никаких выводов о польских захоронениях, которые находятся на сравнительно малой части дачного участка[1090]. О захоронениях красноармейцев на дачном участке НКВД свидетельствовали бывшие чекисты, опрошенные УФСК и прокуратурой Тверской области в 1995 г. Но они же одновременно рассказывали о погребении там же жертв сталинских репрессий, так что одно другому не противоречит[1091]. Соответственно, вопрос о Куваеве и Беспалове – это вопрос мемориализации, политики, всего, чего угодно, – но не околокатынской историографии.

Стоит отметить, что оба красноармейца официально числятся как похороненные в братской могиле в селе Медном, в двух километрах от мемориального комплекса, на другом берегу реки Тверцы, в учетных карточках захоронения от 31.10.1991[1092] и современной[1093]. Можно предположить, что останки из единичных захоронений красноармейцев с дачного участка НКВД были перенесены в братскую могилу в Медном. А может быть, перезахоронение произошло лишь на бумаге, как это иногда случалось. Как бы то ни было, сведения об изначальном захоронении не доказывают, что в настоящее время эти красноармейцы захоронены где-то на территории мемориального комплекса.

Утверждения о подложности катынских