— Довольно странно, не находите? — хмыкнулон. — Дверь была открыта?

— Нет. Заперта.

— Очень интересно. Выходит, у убитого был ключ? Иначе,как он смог войти?

— Не знаю. Я ему ключей не давала.

Иван Петрович стал проверять карманы плаща, это почему-топоказалось мне отвратительным, и я отвернулась.

— Случайно не ваши ключи? — спросил он, протягиваядва ключа на колечке. Я с трудом сглотнула, мне потребовалось полминуты, чтобыответить:

— Да. Только я не знаю… — Я торопливо поднялась и,подойдя к тумбочке, выдвинула верхний ящик, он был пуст. — Запасные ключилежали здесь, — отказываясь понимать, что происходит, пробормотала я, потерлалицо ладонями и тяжело вздохнула. — Дверь меняли, — сочла необходимымпояснить я. — Было четыре комплекта ключей. Один у меня, другой у Олега,еще один у подруги, а четвертый лежал здесь.

— Олег это ваш муж?

— Нет, он занимается ремонтом. Ключ ему необходим и… —Я вновь привалилась к стене, боясь, что. лишусь чувств.

— Значит, ключи были в ящике, а потом каким-то образомоказались в кармане убитого? Интересно. Он вошел, отыскал ключи и сунул их себев карман? Занятно, да? А кто впустил его в квартиру? Согласитесь, наквартирного вора он похож мало.

— Это точно, — вздохнула я. — Только ясказала правду, я вошла и увидела его. И я понятия не имею…

— Конечно, конечно. А имя вашего знакомого вамизвестно? — спросил молодой и широко улыбнулся мне, стараясь, чтобы взглядбыл одновременно насмешливым и проницательным, а я вдруг подумала, что судовольствием бы въехала ему по физиономии.

— Я журналист, и мне известны многие имена.

— И кто же наш убитый? — продолжал веселитьсяпарень.

— Акимов, — тихо ответила я. — ВалерийФедорович, кажется…

— Ага. — Он удовлетворенно кивнул, а Иван Петровичнахмурился. Соображал он гораздо быстрее своего напарника.

— Акимов? — переспросил он с подозрением. —Валерий Федорович?

— Да, — кивнула я. Лицо у Соколова вытянулось иприобрело землистый оттенок. — Вот тебе и… — Он не договорил, бросился ктелефону. Тот, что помоложе, спросил растерянно:

— Ты чего?

— Чего? — рявкнул Иван Петрович. — Это жеАкимов, первый заместитель прокурора области…

"Государственный советник юстиции третьегокласса”, — мысленно добавила я и усмехнулась, но не оттого, чтопроисходящее показалось мне забавным, напротив, мои впечатления укладывались водно короткое, но весьма неприятное слово “влипла”. Как бы ни повернулось дело,мне оно грозит большими неприятностями.

— Так у вас была назначена встреча? — мало чтопонимая, спросил молодой.

— Нет, — твердо ответила я. — Более того,господину прокурору совершенно нечего было делать в моей квартире, и я не могупонять, как он здесь оказался.

Последующие два часа стали для меня сущим адом. Уже черезнесколько минут в квартире появилась целая толпа мужчин в мундирах и вштатском, про меня на время забыли. Должно быть, у Ивана Петровича теплиласьдурацкая надежда, что убитый окажется обычным гражданином, но она растаяла какдым. Труп, пока он не был трупом, действительно являлся прокурором, этооткрытие произвело на него такое же впечатление, как на меня обнаружениеАкимова в собственной прихожей. Мне разрешили перебраться в кухню, здесь стоялкухонный гарнитур, стол и два стула, на одном из них устроился усатый дядька ичто-то торопливо писал, обложившись листами бумаги, а на втором, ближе к окну,устроилась я.

— Можно мне выпить кофе? — спросила я испуганно.Он поднял голову, непонимающе посмотрел на меня, затем кивнул, мимолетноулыбнувшись:

— Да-да, конечно.

Руки у меня так дрожали, что я едва не расплескала кофе. Вэтот момент в кухню вошел высокий, светловолосый молодой человек, и я, вздохнувс облегчением, бросилась к нему навстречу, но на полдороге замерла, а потомзаревела.

— Как он сюда попал? — спросил Славка вроде бысердито, точно обвиняя меня во всех смертных грехах. — Я даже не знал, чтовы знакомы…

— Слава… — пробормотала я. — Я ничего не понимаю.Я вошла, а он лежит… и в кармане его плаща мои ключи. Что это вообще такое,Слава…

— Успокойся, — сказал он и обнял меня. Мне сразуже сделалось легче: если следователь прокуратуры обнимается со мной присвидетелях, значит, хотя бы он не считает меня убийцей. — Рассказывай, какэто произошло? — когда я наконец успокоилась и даже смогла выпить кофе,спросил Славка. Он был мужем Ольги Сориной, моей подруги, и на его поддержку яочень рассчитывала. Вопрос поставил меня в тупик.

— Что произошло? — испуганно прошептала я.

— Ну… как ты его обнаружила, — вроде бы смутилсяСлавик. Я кашлянула и уже в который раз поведала свою историю. Славка хмурился,а под конец даже поморщился. — Да. Чепуха получается. Вы даже не былизнакомы…

— Были, — перебила я. — Нас познакомила твояжена. Помнишь, вы отмечали Восьмое марта в “Старой мельнице”? Ты болел, я пошлас Ольгой, и она нас познакомила… То есть мы разговаривали, и в этот моментподошел он…

— Хорошо, хорошо, но ведь это не объясняет, что онделал в твоей квартире?

— Не объясняет, — согласилась я.

— И как он в нее вошел, тоже не объясняет…

— Я не знаю, Слава…

— Успокойся… Вы… — Он покосился на мужчину с усами,занятого своими бумагами, и перешел на шепот:

— Вы продолжили знакомство?

— Нет, — кусая губы, ответила я. — Я его неприглашала, не давала ему ключей, я вообще его не видела.. давно. Славик, яничего не понимаю. Это какой-то кошмар. Кому взбрело в голову убить его здесь…Извини, кажется, я не соображаю, что говорю…

— Алла, я понимаю твое состояние, но и ты пойми, этоведь не просто убийство. Он не шофер такси… Хотя, будь он шофером, и тогданеприятностей у тебя бы хватило, а теперь… В общем, если ты что-нибудь знаешь…лучше рассказать сейчас.

Я непроизвольно вытянулась, расправила плечи и сказалаторжественно, точно присягала на верность Отчизне: