Не верьте попаданкам, которые, выталкивая рояль из кустов, говорят, что им досталось совсем мало способностей, не то что другим попаданкам!

– Ей богу, развалины! – недовольно пробурчал Ларрейн, крепче прижимая к себе все свои нехитрые пожитки: рюкзак со сменой одежды и огромную книгу сказок.

Я не спрашивала мальчишку, откуда он достал такую красивую красочную книгу, да и к тому же почему не продал ее даже в самое голодное время. Книги в этом мире были дорогими для горожан, а уж подобные так точно ценились как маленькое состояние.

Вообще-то занятного мальчика-полукровку я подобрала неделю назад: Ларрейн, судя по всему, был одним из тех детей оборотня и человека, которые при первом обращении застряли между двумя обликами и никак не могли вернуться назад.

Стоило только закрыть глаза, и я видела грязного измученного мальчишку, съежившегося в канаве. И у меня в голове не укладывалось, как прохожие равнодушно шли дальше по своим делам, нисколько не обращая внимания на поджимающего босые ступни мальчика.

«–Привет, меня зовут Тина, а тебя?

– Ларр, – ответил после секундной заминки подросток, – ты меня не боишься?

– А ты разве страшный? – искренне удивилась.

– Я… неправильный, – вздохнул ребенок, – а потому никому не нужный.

– Угостить тебя молоком? – А у самой в голове были только мысли, как увести Ларра из переулка. Не должны дети едва ли не умирать в сточной канаве.

– Почему молоком? – осторожно спросил после минутного молчания мальчик, смешно прядя ушами.

– Детям нужно молоко.

– Я не ребенок! – возмутился мальчик, выпрямляясь во весь рост.»

Полукровки здесь были не в новинку, и никто не оборачивался вслед полуэльфу или полуоборотню, но вот таких «недоделышей» доброжелательным отношением не баловали. Человеческие матери-одиночки, родившие полукровок, старались всеми силами избавиться от таких детей, и народ испуганно шарахался от них: мало ли чего ждать от зверя. Не то чтобы здесь недолюбливали оборотней, нет, к ним относились не с ненавистью, но с осторожностью. Но, как ни парадоксально, застрявших между ипостасями детей–полукровок опасались: считалось, что они плохо контролируют зверя внутри себя. Не знаю, откуда пошел этот миф, может, из глухого средневековья или потому, что дети больше напоминали им зверей? Говорят, шансов вернуться к нормальной ипостаси у «недоделышей» нет, но мне кажется, что дело в психологической травме, не более, и мы обязательно справимся с ситуацией. Сами оборотни пытаются забирать таких детей себе, если, конечно, находят. Дети, они и есть дети, с ушами или с хвостом.

Все, с чем нам с Ларром приходилось встречаться, – это глухая настороженность. Впрочем, стоило людям узнать, что полукровку контролирует маг, эта настороженность пропадала.

Мама Ларра, по его словам, погибла лет пять назад, а отца мальчишка и вовсе не знал. С тех пор он так и скитался по улицам, пока я не подобрала его Этот голодный измученный звереныш, однако не разучился вере в хорошее, хотя даже его удивил мой порыв, когда я протянула ему руку и предложила стать моим братом. Раньше мне казалось, что подобные импульсивные поступки – не для меня. Но, когда я увидела его, такого несчастного, раненого, с безумной жаждой человеческого тепла в глазах, поняла, что иначе просто и быть не могло. Такие глаза я каждое утро видела в отражении воды, умываясь. Два одиночества, цепляющихся друг за дружку. Это про нас.

«–Я не такой как ты, – попытался было вразумить меня мальчик.

– Тебя то смущает?

– Я не понимаю, почему это совсем не волнует тебя, – вздохнул ребенок, потирая переносицу»

Собственно, мне было наплевать, что он застрял между ипостасями. Ушки такие забавные, волчьи, длинный серый хвост, удлинённые клыки. Совсем как сказочный. Подумаешь, это же ребенок! А у меня слишком давно не было никого, кого можно было бы назвать семьей. Одиноко... Так почему не этот малыш? Вот я и пригласила его жить со мной. И Ларр согласился.

Все равно для этого мира моя персона слишком диковинная, так что, подумаешь, еще одна странность.

Надо, наверное, пояснить – я попаданка. Да–да. Вот такая пошлость.

Когда я вечерами взахлеб читала все эти дамские романы и представляла себя на месте очередной девушки, попавшей в иной мир, с кучей способностей и красавчиком–принцем (на худой конец, первым красавцем магической школы), мне хотелось всего ЭТОГО. Свержений темного властелина, магических поединков или хотя бы полного преображения нового мира посредством обширных знаний.

Пока однажды не случилось так, что я попала в этот самый ДРУГОЙ мир. Никто не знает «как?», никто не знает «почему?». Просто однажды я проснулась не у себя в комнате, а посреди странного учреждения. А вот засыпала как раз таки у себя, среди вороха игрушек, книг на полках и зеленых обоев. А как глаза открыла, только белые стены, узкие койки и запах лекарств в воздухе. Увидела перед собой оборотня и спросила его: «Это Нарния? А где Аслан?». Очень уж потешно смотрелся пожилой мужчина с лисьими ушами, выдававшими его явную принадлежность к другой расе. Я искренне считала, что сплю, поэтому врач–оборотень не вызывал удивления или истерики. Правда, только поначалу.

Мне все казалось, что надо мной подшутили и что это происходит не со мной. И что это не мне объясняют про какие-то соприкосновения и провалы между мирами и «попаданцев», появляющихся время от времени. Я, конечно же, слушала и вежливо кивала, похихикивая на наиболее смешных, на мой взгляд, моментах описания мира и уклада. Осознание же начало приходить, когда время всё шло, а я не просыпалась. Мог ли присниться сон длиною в жизнь?

«–Не беспокойтесь, ромея, вы в безопасности. Волей случая вас перенесло в наш мир.

– Действительно, – удивительно спокойно отозвалась, оглядываясь по сторонам. Какой цветной сон!

– К сожалению это необратимо, но король помогает переселенцам, подобным вам. Начнете новую жизнь, считайте это подарком судьбы.

– Провидением, – охотно подсказала я, подходя к окну. Красота-то какая! Явно не мой вид на водохранилище.»

Еще месяц я пролежала в местном аналоге «пансионата для людей в период стресса». По крайней мере, именно так обозначили мне сие заведение, потому что я всё никак не могла поверить в происходящее. Я кричала, кидалась на людей, требуя позвать маму или кого-то из родных, а мне продолжали твердить про чертовы соприкосновения миров. По–моему, меня боялись. Иначе бы не упекли в больницу. Все говорили, что это временно, что как только я приму ситуацию, меня выпустят. Дурдом какой-то! Ну как современный человек может верить в подобное? Переселения, магия, предназначения... Чушь! Я думала, что сошла с ума, что, мол, чего только не привидится в восемнадцать лет? А потом... Потом я сожгла штору. Вот так орала на медсестру, не желая подпускать ее к себе с каким-то очередным настоем, а то мало ли, что налито в эту пробирку. Может, наркотик. И, ухватившись за штору, воспламенила ткань. Собственно, это и стало моим актом капитуляции. Или все-таки окончанием временной изоляции от окружающих?..