Софья Солдатенко

Снег

1

Забрать чужую кошку и увезти от хозяев непонятно куда. И такое бывает, когда ни единых друга и подруги. Тащишься по переулку, похожему на деревню, и думаешь, что делать всё это огромное лето?

И вот в одуванчиках она, трёхцветная, ловит капустниц, и её шерсть разлетается на ветру, как платье. Я, конечно, подхожу и протягиваю травинку, ту самую, на которых гадают: петух или курица. И выше и резвее кошкины прыжки, и блестят оливковые глаза, когда ей удается отщипнуть колосок. А потом она ложится отдохнуть, и я прислоняюсь ухом к тонким ребрышкам: там, под ними, сердце. Как оно стучит? Но слышно только звонкое мурчание.

Садимся на большой деревянный ящик под белой ароматной крышей цветущей черёмухи, и кошка смотрит мне прямо в глаза. Она бы сейчас что-нибудь сказала, если бы могла. Но и без слов хорошо. Беда только в том, что меня ждёт бабушка. И, чтобы побыть ещё хоть несколько минут рядом с кошкой, я решаю донести её до трамвайной остановки. Оставлю на скамейке, думаю. Но в итоге заношу в трамвай….

Возле бабушки, на детской площадке, разделяем мороженое, стаканчик напополам, качаемся на качелях, скатываемся с горки. Но вот и темнота. А я помню, что бабушка недавно еле пристроила Люську …. Поэтому о кошке с ней лучше даже не говорить. И я касаюсь носом кошкиного мокрого носа на прощание и оставляю её на чьем-то открытом балконе на первом этаже.

2

Сайт знакомств назывался «students.ru». Мой ник был «Lessy14». А что обозначал его ник, я так до конца не поняла и не спросила…. Одной из первых тем нашего диалога были фильмы, и я сказала, что «люблю, когда главная героиня похожа на меня». «-А ты какая?». «-Часто чувствую себя инопланетянкой».

Потом он почему-то спрашивал, бежала ли я когда-нибудь под дождём. Я написала: «не пробовала, а вот смотреть на него из окна.…Вот это да! Особенно из поезда: он хлещет по стеклу, а ты в тёплом купе…». Эту фразу про дождь и купе я откуда-то подхватила и решила «блеснуть». Он ответил: «А поезда я точно люблю. Только, когда едешь четверо суток, вылезаешь на вокзале весь в саже, потому что нравится и ещё в окно высовываться по самые пятки, думаешь — не поеду больше никогда! А вскоре снова тянуть начинает. Бесконечная страна, огни фонарей…. Можно до утра стоять у окна и проспать весь шумный день, чтобы ночью снова любоваться на темные поля, леса и равнины….».

Ещё я запомнила, как он рассказывал о школьном театре: «Знаешь, самое интересное — это не то, что на сцене, а то, что за ней. Нарядили как-то парня в старуху, засунули подушку под халат, а она выпала. Он слова с перепугу забыл, а мы шепчем из-за кулис.… А как-то «ангелочки» по сцене в трусах прыгали…».

А я рассказывала, как в детстве звонила незнакомым людям: «— Взяла однажды трубку бабушка какая-то, а я голос изменила и говорю — ваш внук сегодня моему ребенку синяков наставил! А она мне — да что с вами, мой внук давно уже в Москве…». «— Выдумщица ты! Я тоже так шутил. Ведущим на радио притворялся, потом вампиром, потом слесарем, и кем только ни приходилось…. У моего дружка дома волшебный телефон есть. Если в нужный момент трубку снять — можно чужой разговор услышать…».

«— Лежу сейчас на спине, а бук на пузе». «— Бук — это кот?». «— Бук — это ноутбук. А кота Грызя зовут. <…> А знаешь, почему вечером небо чёрное? И звёзд не видно! Потому что в городе освещения много!». И он долго печатал про какой-то физический закон, который подтверждает эту городскую черноту неба. А я всё перечитывала его комментарий к моему фото с Мусей (которую взяли, узнав о той истории на переулке): «Мило улыбаешься, а кошка вредная!», и носилась по нашему длинному коридору туда-обратно. Без тапок, в носках, чтобы катиться по паркету, спотыкаться, падать и подлетать к самому потолку.

3

Говорили о телефонах, и я вспомнила свой первый сотовый — маленький кнопочный «кирпич». Без камеры, без наушников, без интернета, с желтоватым экраном. На нём можно было поиграть в стрелялку и бродилку; включить мелодии для звонка — кукареканье петуха, ржание лошади, мяуканье кошки, начало симфонии Моцарта; глянуть заставки для экрана из квадратов-пикселей; записать на диктофон, как поёт бабушка.

И когда всё было заслушано, засмотрено, хотелось найти в этом «кирпичике» с кнопками что-то ещё. Новое. И однажды на глаза попалась коробка от симкарты. В ней лежала серебристая, узорчатая брошюра, где в самом низу мелкими цифрами был напечатан номер справочной. И, конечно, я позвонила.

«Если Вас интересует информация о тарифах и услугах — нажмите “один”, о новых акциях — нажмите “два”…» — диктовал вечно-бодрый голос в трубке. И я прослушала всё, что говорилось под каждым номером, испробовала в этом «меню» все «блюда». В автобусах, в пробках, по дороге в школу, музыкальную школу, поликлинику слушала, слушала…. На самом деле, меня вообще не волновали ни тарифы, ни услуги, ни акции…. Просто нравились голоса, — то мужской, то женский: один строгий, другой — слащавый….

Волшебники знают заклинания, а я теперь знала номер из шести цифр. Волшебники произносят заклинания и попадают в другую вселенную. А я набирала шесть цифр и тоже попадала в другую вселенную, где перед глазами оживала комната, и в ней диспетчеры попивали чай.

«Если Вам нужна поддержка специалиста, нажмите “ноль”». Здесь можно было поговорить уже не с автоответчиком, а с настоящим человеком. «А Вы видели когда-нибудь, как живут на космической станции? Я представляю комнату, где Вы работаете, именно такой. Всю в проводах, в полумраке. И кругом неизведанная галактика, а у Вас маленький обжитый островок.

Я тут как-то не могла уснуть и позвонила Вам. Нажала “ноль”. Но подумала, что трубку всё равно не возьмут — разве ночью будут отвечать на звонки …. А трубку взяли. И так легко стало, что, оказывается, кто-то тоже не спит. Что я не одна не сплю».

Но говорить с диспетчерами можно было только о всяких пин-кодах, балансах, ерунде…. Поэтому мне больше нравилась музыка, которую включали, пока ждёшь разговора. Её постоянно прерывало шуршание, помехи,