было увидеть несколько желобков, которые при должной фантазии превращались в скандинавские руны, а по сути являлись линиями модуляции кварк-глюонного поля.

Вот она — Сфера Римана — на которую Совет возлагает столько надежд. Данный артефакт был найден скаутами в лакуне, смежной с Московской Аннулированной Зоной. Кажется, его обнаружили люди Виктора Гробченко, после чего принесли предмет в лабораторию ВНИИ в Атомграде-49. Уже там высоколобые очкарики на протяжении нескольких лет изучали его особые свойства, проявляющиеся при взаимодействии с хромоплазмой, которая порождала непроницаемые глюонные поля.

Выяснилась удивительная вещь. Сфера Римана (такое кодовое название она получила почти сразу) как будто обладала неким сознанием. По запросу оператора она могла резонировать со всеми существующими в природе абстрактными центрами лакун, что позволяло с некоторыми допущениями построить их карту. Судя по первым экспериментам, завершившимся успешно, карта была весьма подробной и точной. По крайней мере, такой вывод можно было сделать на основании исследования примерно тридцати лакун, к которым военные имели доступ.

Само по себе это было феноменально и очень полезно. Однако Лев Вениаминович Акудник — известный профессор физики кварк-глюонных полей — предложил гипотезу, которая вызвала у Совета куда больший интерес, граничащий с манией. Он экспериментально зафиксировал способность Сферы «размягчать» поля и создавать в них искусственные «проколы». К сожалению, подобная процедура требовала изрядного количества энергии, но это никого не могло остановить. Генералы во что бы то ни стало желали овладеть подобной игрушкой, и для этого требовалось не только «разблокировать» артефакт, но и настроить управляющее устройство. Именно последним вопросом Борис занимался персонально. Это была его вотчина, как минимум, до вчерашнего дня.

С трудом оторвав взгляд от Сферы, Борис отправился дальше, в отдел администрации. Он наконец-то решился поговорить с отцом, чтобы расставить все точки над «i». В конце концов, он ему не какой-то мальчишка, которым можно помыкать, как тряпкой. Несмотря на свой невысокий статус, он лучше всех обеспечивает синхронизацию с браслетом. Другими словами, Сфера прислушивается к нему с большей охотой, чем к другим операторам, и это делает его незаменимым в вопросах настройки. Поэтому теперь, когда выяснилось, что расчёты их физиков оказались никчёмными, Борис намеревался требовать от отца публичных извинений. Кричал при всех? Пусть тогда извиняется при всех!

Юноша усмехнулся, чувствуя, что уже достаточно распалил в своем сердце столь необходимое для разговора с отцом негодование. Пройдя по цеху холодного синтеза, а затем вытерпев небольшой досмотр в «перемычке», он оказался в административном корпусе. Здесь явно было посвежее. Система кондиционирования работала довольно исправно, когда её не нагружали испарениями технических жидкостей.

Борис вошел в конференц-зал с чёрного хода и оказался в небольшой комнате-клетушке с одним диваном и конторкой у стены. Здесь можно было выпить кофе или дождаться своей очереди. Громкие раздраженные голоса раздавались по другую сторону двери, и лаборант замер на месте, понимая, что ему придётся подождать.

Судя по всему, генерал-майор Гробченко изливал на профессора Акудника своё недовольство. Усилители сигнала сбоили, прерывая его крики вспышками белого шума. Что поделать — связь между лакунами совсем ни к черту. Это раньше можно было связаться при помощи радиоволн, а нынче такое роскошество для разделённого мира практически невозможно. Единственный способ связать Центр-0 с Атомградом — это сплав на основе редкоземельного неодима — но и он работал ни к чёрту. Ежели аридиум окажется настолько чудесным, то он безусловно заменит все текущие наработки. И скорее всего сделает v-анализаторы более надежными.

Вихревые анализаторы, начиная с Первой Волны, были главной рабочей лошадкой скаутов Центра-0. Сложные приборы могли детектировать весь градиент цветного поля, обнаруживая в нём вихри — потенциальные точки проколов. Данные штуковины обычно представляли из себя окуляры, похожие на фасетчатые глаза мухи, и были просто необходимы тем, кто собирался путешествовать между лакунами, в поисках ли новых артефактов или человеческих поселений.

Чтобы вернуть человечеству хотя бы небольшой шанс на спасение, людям требовалось приложить усилия и обнаружить своих соседей, после чего достигнуть с ними соглашения о мире. Именно этим и занимался Центр-0 — ставка Союза Северо-Восточных Лакун или ССВЛ. Атомград-49 — некогда закрытый советский город — стал основным научным полигоном данного союза.

— Ты понимаешь, Лев, что меня не устраивает твой вариант, — снова раздался разгневанный хриплый голос, и Борис прильнул к двери, чтобы не пропустить ни единого слова. — Ты должен был предоставить нам готовый артефакт в начале лета. Не нужно говорить, что ты предупреждал о сдвиге сроков. Это всего лишь отговорки. Тебе ведь известно такое слово — надо! У нас как-никак идет война. Скоро враг захватит Срединную Зону-4 — и тогда будет почти у самых наших границ. И я уже не говорю о том, что наш «союзник» крайне недоволен.

— И чего же ты хочешь от меня, Виктор. Я тебе не кудесник…

— Да ну, а фамилия говорит об обратном.

— Прекрати. Я выполнил больше, чем обещал. Сфера уже сейчас может выполнять важные функции. Почти год я провозился с Картографом и Пологом, и не меньше — с Разрывателем. Но тебе и этого мало. А знаешь ли ты сказку о золотой рыбке? Помнишь, чем там всё закончилось? Я тебя предупреждаю, Сфера проявляет себя как живое существо. Она реагирует на наши мысли и желания, но оставляет за собой свободу реакции. Это значит, что даже если я сделаю то, чего ты хочешь, она может уничтожить не твоих врагов, а тебя. Ты понимаешь степень опасности? И это я даже не вспоминаю о том, что твои цели противоречат всем законам этики…

Борис насторожился, не понимая, о чём говорит отец. Какой ещё этики? Что значит уничтожить врагов? Он с остальной командой чего-то не знает?

— Мне наплевать на твои фобии, — раздался разъярённый голос Гробченко через интерком. — Я даю тебе ровно одну неделю на то, чтобы ты закончил работу и предоставил её мне. Иначе… ты даже не представляешь себе, чем всё может закончиться. Услышь меня, Лев! Я серьёзно. Отбой!

Послышался щелчок разрыва связи, после чего Борис, не медля, вошёл в кабинет. Отец сидел в огромном кожаном кресле перед потухшим настенным экраном. Это был худощавый средних лет мужчина, с залысинами, в брюках и белой рубашке с закатанными рукавами. На кончике острого носа зависли очки в старомодной роговой оправе, а строгое лицо казалось расстроенным.

— Что такое? — он поднял голову. — А, это ты. Зачем пришёл? Если хочешь сверкнуть обиженным эго, давай поговорим вечером. Я сейчас не в духе.

Борис сухо поджал губы.

— Забудь об этом. Мне плевать на твои извинения. Что это