— Можешь попробовать, — ухмыльнулся Крокодайл. — Если хочешь почувствовать, что значит быть выпотрошенным заживо.

Оба существа уставились друг на друга тяжёлыми немигающими взглядами, а потом неожиданно рассмеялись. Как ни крути, они понимали друг друга намного лучше, чем остальные представители отряда Пантелеймона Зиверга. Вечная весёлая парочка, Карло и Крокодайл. Как известно, даже безумцы и маньяки стремятся к тому, чтобы отыскать в пучине лиц родственную душу, способную разделить интересы.

[1] ЦЕРН — европейская организация по ядерным исследованиям

Глава 5. Красная Слобода

Где-то через час едва заметная тропинка в лесу превратилась в довольно широкую дорогу, утрамбованную за многие годы ногами местных жителей. Судя по всему, Эльвира Фёдоровна вела их правильно. Вскоре они вышли из прореженного лесного массива, насобирав на обед немного белых грибов и опят. Шон нёс грибы в своей курточке, довольно мыча что-то под нос. Борис отметил, что сегодня его младший находится в хорошем настроении. Не такое уж частое событие. Неужели это присутствие Эльвиры так на нём сказывается? Если подумать, в этом нет ничего удивительного. Женский пол способен поднять настроение мужчинам любого возраста.

С некоторой щемящей тоской ему вспомнилась Елизавета Борщёва. Интересно, как она там? Начала ли уже встречаться с кем-то другим? Или ждёт его возвращения, словно княжна своего рыцаря из похода?

Борис споткнулся на ровном месте. А вернётся ли он вообще? Этот вопрос был неясен даже ему самому. За прошедший год он через многое прошёл. Испытания, выпавшие на их с братом долю, тревога и чувство ответственности, разительно поменяли его — и внешне, и внутренне. Если раньше Борис был довольно субтильным юношей, с лёгкой сутулостью и довольно слабыми мышцами, абы только суметь поднять с пола научные приборы, которыми полнилась лаборатория отца, то теперь он казался совсем другим человеком. Его плечи округлились, осанка выпрямилась, на лице навсегда остался шрам от косого удара ножом — ничего героического, всего лишь случайная шалость подвыпившего завсегдатая одной из харчевен, в пятнадцати переходах отсюда. Однако рубец придал его осунувшемуся лицу некоторый злобный шарм, который моментально считывался каждым из новых незнакомцев на их длинном пути.

— Смотрите, — раздался ликующий голос девочки. — Мы почти пришли.

Действительно, в километре южнее к небу поднимался дым из кирпичной трубы. Судя по всему, кто-то вялил мясо.

— Это подворье Степана, — радостно сообщила Эля. — Он староста нашей Слободы. Отвечает за всё, что происходит внутри.

— Ясно, — кивнул юноша. — Будет интересно с ним пообщаться.

— Надеюсь, родители не очень на меня сердятся, — продолжила девочка, не в силах остановиться.

— За что?

— Что значит, за что? Я же ушла в лес по собственному желанию, без разрешения. Но как я могла остаться? Степан ведь сказал, что они отправились за грибами. Ой, — внезапно воскликнула Эля, — я вдруг подумала, а что если они ещё не вернулись?

Эта мысль испугала её.

— Всё будет хорошо, — уверил Шон. — В любом случае, мы с братом обещали тебе, что вернём тебя к ним. А мы привыкли держать своё слово. Так ведь, Борис?

Старший предпочёл промолчать. К этому времени, он уже успел познать тяжесть даваемого кому-либо слова. Порой оно могло полностью изменить твою жизнь. Так было и с ними, когда им пришлось бежать из родного города. Проклятый отец. И почему он взвалил на них эту ношу? Не мог что-ли найти других исполнителей?

— Брат? — вновь раздался вопрошающий голос Шона. — Мы ведь поможем Эле?

— А чем мы сейчас занимаемся? — отмахнулся старший. — Перестань напрягаться раньше времени. Хорошо?

Шон надулся, уловив раздражение в голосе Бориса. А Эльвира, напротив, с каждым шагом становилась всё легче и радостнее. Она неслась по дороге вприпрыжку, словно предвкушая в конце пути любящие объятия. Вскоре они приблизились в воротам поселения. Несколько мальчишек и девчонок лет двенадцати стояли около них, хмуро поглядывая на гостей.

— Привет, ребята, — Эльвира помахала рукой, но ей не ответили.

Гости прошли мимо неприветливых детей и направились дальше, прямиком к подворью Степана. Лай собаки, посаженной на цепь, предупредил хозяина о приходе чужаков.

— Кто такой? — спросил он, выходя на порог, а потом увидел девочку и расслабился. — А, так ты привёл её.

— Здравствуй, дядька Степан. Мамка с папкой уже вернулись из леса? — нетерпеливо спросила малышка.

Широкоплечий высокий мужчина, лет пятидесяти, с окладистой бородой и намечающейся лысиной, вздрогнул от этого вопроса, а затем посмотрел на Бориса. Тот сразу же понял, что не всё так радужно.

— Вернутся, Элечка. Обязательно вернутся. Ты только не волнуйся. Я отправил за ними нескольких человек. А пока расскажи мне, где ты пропадала весь день и всю ночь, малявка, — внезапно его голос стал рассерженным. — Разве я не сказал тебе гулять с ребятами около школы?

— Я им не нравлюсь, — пожаловалась она. — Они прогнали меня.

— Вот как, — промычал Степан. — Ладно, разберёмся. Эй, Ганна, выйди-ка сюда. Смотри, кто пришёл.

Из соседнего дома вышла женщина в фартуке.

— Что такое, Степан? Думаешь, мне нечем заняться?

Внезапно она разглядела пропажу и едва не расплакалась.

— Где же ты была всё это время, милая? Мы так перепугались!

— Я искала родителей, — застенчиво ответила Эля. — А потом потерялась. А потом на меня напала большая собачка. А эти добрые люди спасли меня от неё.

После её слов Степан как-то подозрительно посмотрел на Бориса, но ничего не сказал.

— Пошли со мной, малышка, — велела Ганна. — Я накормлю тебя тёплой едой и уложу спать. И где ж ты так извазюкалась? Сначала нам с тобой надо будет умыться.

— А можно Шон пойдёт со мной?

Сердобольная женщина пожала плечами. В её глазах мелькнуло сочувствие.

— А почему же нет. Пусть идёт.

Девочка радостно схватила Шона за руку, улыбнулась Борису, и они вдвоем отправились за милой женщиной. Акудник остался один на один во дворе с хозяином дома.

— Ну что же, чего стоять здесь. Проходи в избу. Расскажешь подробнее, что там случилось.

Парень молча кивнул, принимая приглашение, и проследовал за хозяином через сени в широкую комнату. Большой деревянный стол стоял у стены, скатерть ручной работы украшала его. Объёмная покрытая побелкой печь распространяла давно забытые приятные запахи деревенского быта. Когда-то в детстве, ещё при жизни матери, он часто бывал в деревне, а потом как-то это прекратилось.

— Садись, — велел Степан, указывая рукой на лавку. — Как тебя зовут-то?

Борис снова почувствовал себя как в недавней юности перед отцом, неуверенно и растерянно. А затем на его лице появилась злая ухмылка. Ну уж нет, прошли те времена. Нет больше нужды бояться не оправдать чьих-то надежд.