Пронизывающий до костей ветер Северных Пустошей яростнотрепал плащи двух всадников, словно стремился лишить их этой единственнойзащиты. Один из путников не обращал внимания на ветер, хотя тот порой едва несбрасывал его с коня. Второй, как и его товарищ, закутанный в просторный плащ,время от времени поглядывал на спутника, словно ожидая какого-то знака. Нопотом его взгляд возвращался к бесконечным белым просторам, раскинувшимся передними, — и к цепи коварных игольчатых, скованных льдом пиков у самого горизонта.

Он пришпорил своего коня, зная, что и его товарищ последуетза ним. Но толку от шпор было немного: кони страшно устали; по правде говоря,только эти два остались в живых из тех шести, с которыми они начинали свойпуть.

Медленный шаг раздражал, но выбора у него не было. Он знал,что те, кого он предпочел бы лошадям, погибли бы гораздо раньше отпронизывающего холода Северных Пустошей.

Ему уже осточертел холод, лед и снег — но другого пути небыло. Все оказались втянуты в междоусобицу: кто-то погиб, кто-то сговорился спредателями, что, с его точки зрения, было одно и то же. Он сердито зашипел,встревожив коней. Потребовалось несколько минут, чтобы успокоитьразнервничавшихся животных. Его спутник даже не шевельнулся, не попыталсяудержать взбрыкнувшего коня. В том и не было нужды. Его ноги были крепкопривязаны к стременам вторым всадником.

Совершенно необходимая мера предосторожности.

Они продолжали ехать, и по мере того, как горы приближались,гнев и нетерпение в его душе сменились неуверенностью. Кто мог сказать, получитли он там помощь? В этих краях существовали суровые традиции, которые шливразрез с его интересами. Согласно традициям он считался незаконнорожденным.Получив титул герцога и военачальника отцовского клана, он должен был довольствоватьсятем, что имеет. Но сила, которой он обладал, была больше, гораздо больше, чем умногих его братьев.

И из-за нескольких родимых пятен…

Снежный сугроб перед ними зашевелился и встал на дыбы.

Он навис над путниками, заслоняя собой все остальное.

Сугроб раскрыл глаза — ледяные бледно-голубые глаза, — и подзамерзшей землей обозначились огромные челюсти, проворно пробивавшие ледянуюкорку.

Первый из стражников, встречи с которыми он ожидал.

У него был выбор: убить или быть убитым. Ни первое, нивторое не выглядело достаточно разумным.

Лошади взбрыкнули и попятились. Только ловкость опытногонаездника не позволила коню сбросить своего седока, и только веревка,тянувшаяся от первого животного ко второму, уберегла от гибели спутника. Тотбезвольно раскачивался в седле вперед-назад, как тряпичная кукла, но руки егобыли привязаны к поводьям, чтобы предохранить его от падения.

Первый всадник поднял ладонь и сжал кулак. Он не могпозволить погибнуть ни себе, ни товарищу и потому торопливо пробормоталзаклинание, не зная, сколько времени потребуется, чтобы остановить стражника,не уничтожая его.

— Замри.

Он помедлил, проверяя действие своего заклинания.Прищурившись, вглядываясь сквозь снежный вихрь, поднятый стражником, онразличил впереди, немного справа, какой-то силуэт.

Неясная фигура шагнула прямо к нему, держа в руке посох,очевидно управлявший снежным зверем. На верхушке посоха мерцал синий камень.Существо, державшее посох, не было человеком.

— Вы во владениях Ледяного Дракона. — Голос былбесстрастным, как звук свирепого ветра. Какая-то дымка не позволяла толкомразглядеть это существо, пока оно не оказалось прямо перед всадником. — Толькоодно спасает тебя от смерти… ты из рода правителей, не так ли, дракон?

Первый всадник подался вперед и сбросил капюшон, открыв шлемв виде головы дракона. Магический плащ, накинутый поверх доспехов, позволил емунезамеченным проехать по краям, где жили люди, но больше в нем не былонеобходимости.

— Ты знаешь, кто я, слуга. Твой повелитель хочет встретитьсясо мной.

— Как решит Ледяной Дракон.

— Скажи, что его ждет герцог Тома!

Эти слова нисколько не впечатлили необычного вида создание.Тома, прищурившись, изучал дракона, и глаза герцога широко распахнулись, когдаему удалось рассмотреть его сущность. Он определенно недооценил могуществоЛедяного Дракона, и теперь страх перед северным лордом, надежно запертый где-тов глубине сознания, начал просачиваться сквозь ментальный заслон.

Он, оказывается, некромант!

Сквозь ледяную корку просвечивал скелет — эльфа, человекаили дракона, определить было невозможно, — и этот скелет двигался внутриледяной оболочки, как марионетка: нога вместе с ногой, рука с рукой, голова сголовой, как будто кто-то вырядился в такой костюм — правда, вернее было бысказать, будто костюм носил кого-то.

Тома гадал, что могло случиться за месяцы после его бегствас поля боя, после схватки с проклятыми волшебниками Бедламами. Воспоминание оБедламах, Азране и Кейбе, укрепило решимость дракона. Он знал, что Кейб выигралсхватку и Короли-Драконы отступили. Черный Дракон уполз в свои владения,Лохивар, и с тех пор Серая Мгла, заливавшая эти земли, сильно истончилась, идаже стали поговаривать, что наступило время для окончательного наступления наэтого Короля-отшельника.

Слуга нацелил посох на неподвижно застывшего снежногобегемота. Конец посоха указывал туда, где, по предположениям Томы, находиласьголова чудища.

Чудовище погрузилось в снег и лед. Лошади, которых едваудавалось удержать на месте, снова отпрянули и запаниковали. Герцогу пришлосьначертить в воздухе заклинание, чтобы лошади успокоились.

Повернувшись к гостям, слуга Ледяного Дракона указал наспутника Томы:

— А он? Он тоже желает увидеть моего господина?

— Он не желает ничего, — отрезал Тома, подтягивая к себелошадь спутника. Он протянул руку и сбросил с его головы капюшон, чтобы можнобыло увидеть лицо. — Его разум спит слишком крепко, чтобы пожелать от твоегохозяина хоть самой малости. И все же он остается повелителем и сеньором твоегогосподина, Королем Королей, и с ним должно обходиться как с Королем Королей илечить его… Это долг твоего господина!