Алёна Токарева

Виртуальный роман

Глава 1

— Опять этот драндулет посреди дороги!

Я с досадой хлопнула по рулю своей старушки «киа». Устала как пёс, хочу побыстрее оказаться дома и нырнуть в ванну с душистой пеной, а тут ни пройти ни проехать! Какой-то хмырь оставил роскошный «харлей» аккурат в узеньком месте под аркой нашего дома.

Тот раскорячился, нахально поблескивая холёными боками, и приличным дамам его никак не обойти, хоть плачь! Не первый раз вижу это чудо в перьях, и всегда в неподходящем месте. Где же его хозяин? Он, вообще, хоть иногда думает головой?

Я начала раздражённо подавать звуковые сигналы и — вуаля! — из подъезда под аркой выскочил здоровенный детина под два метра ростом. Ухмыльнулся, пакостник такой, сверкнув в мою сторону белозубой улыбкой, отвесил шутовской поклон, вскочил на своего боевого коня и стремительно рванул с места. Только мелькнула его чёрная бандана. Я едва успела погрозить кулаком. Однако кто это заметил? Хмыря уже и след простыл.

Надо будет сделать внушение наглецу. Что за вселенский пофигизм! А если бы мне требовалось срочно проехать, а он бы, например, дрых у себя дома? Или ещё что-нибудь делал и не слышал? Чем там молодёжь увлекается? Музыку слушает? В общем, придётся заняться его воспитанием.

Ладно, хватит ворчать, как бабулёк на лавочке. Путь-то свободен — пора домой баиньки. Я припарковалась на своём законном месте в «кармане» у дома, вытащила тяжеленные сумки с продуктами и, пригибаясь к земле, словно нагруженный ослик, засеменила к подъезду.

На звук открываемой двери в коридор выглянула взлохмаченная голова моего тринадцатилетнего Ромки. В наушниках, конечно.

— Привет, ребёнок! — крикнула я погромче.

— Я не ребёнок, — недовольно буркнуло дитя.

Надо же, услышал! Сквозь оглушительную какофонию звуков.

— Кому как, а мне ребёнок… — резонно заметила я. — Сумки разгрузи…

— Чё-чё? — Ромка сделал вид, что не слышит, и уже собрался ретироваться в свою комнату.

Вот так вот. У нас, оказывается, избирательный слух! Что хотим — слышим, что не нравится — пропускаем мимо ушей.

— Поди-ка сюда, — я демонстративно поманила его рукой.

Тут уж деваться некуда. Кто не спрятался — я не виновата. Сын поплёлся ко мне.

— Отнеси сумки на кухню и разложи продукты по местам! — я отдала распоряжение как заправский военачальник.

— Ну мам… — заныл Ромка.

— Давай-давай, пошевеливайся… — тоном, не терпящим возражения, проговорила я. — Любишь кататься — люби и саночки возить!

Это я в том смысле, что поесть-то все любят, а как повозиться с продуктами, так нет никого. Вообще-то, по образованию я филолог и знаю много всяких пословиц и поговорок. Они у меня припасены на разные случаи жизни. Просто вылетают автоматически, я и опомниться не успеваю. Раз — и крылатая фраза! Мы в универе даже конкурсы устраивали — кто кого переиграет по части пословиц и поговорок. Как ни крути, филологи.

Ромка потащил сумки на кухню и стал раскладывать продукты, при этом ни на минуту не расставаясь с наушниками. Как он выдерживает весь этот кошмар, который у него называется музыкой? Я и на расстоянии поёживаюсь, потому что до меня доносятся жутко скрипучие звуки, сменяющиеся ужасающим грохотом.

— Смотри, Ромка, — пугаю его я, — вот оглохнешь от этих наушников, тогда узнаешь!

— Чё-чё? — снова спрашивает он, освобождая одно ухо.

— И не «чёкай», — морщусь я. — Русский язык так красив и разнообразен, а ты, кроме своего «чё», ничего придумать не можешь…

— Нормуль, мамуль, — улыбается мой сын.

Ну вот как это называется? Объясняется двумя-тремя словами.

— Ты что, Эллочка-людоедка? — с досадой спрашиваю его я.

— Чё-чё? — непонимающе смотрит на меня Ромка. — А кто это?

— Книги надо читать! — взвилась я. — Понимаешь — хорошие книги! Я же давала тебе, а ты вместо этого музыку свою дурацкую слушаешь! И, вообще, сейчас же сними наушники, Роман, мне надо с тобой серьёзно поговорить.

Когда я называю сына полным именем, он понимает, что лучше меня не злить. Послушно стаскивает их с головы и выжидательно смотрит на меня. Долговязый такой, как большинство подростков, нескладный, вихрастый…

«Надо будет его подстричь…» — машинально мелькнула мысль.

— Во-первых, ещё раз тебе повторяю — от такого грохота ты можешь банально оглохнуть, — начала я воспитательный момент. — Ну если не оглохнуть, то слух испортить точно…

— Да ну, мам, это вряд ли… — недоверчиво шмыгнул носом сын. — Никто пока не жаловался…

— Ключевое слово — «пока», — продолжала я гнуть свою линию. — Сейчас не жалуются, зато потом пожалуются… Жизнь-то длинная. Ты ведь не будешь молодеть, будешь становиться только старше. А о здоровье надо думать смолоду. Не успеешь оглянуться — вот уже и старость подкрадывается, и аукнутся тебе грехи молодости…

— Какая старость, мам? — удивлённо распахнул на меня свои васильковые глаза Ромка.

Ему в тринадцать лет, видно, казалось, что он будет вечно юным. А старость — это что-то запредельное, не про него.

— Обыкновенная, человеческая… — назидательно проговорила я. — Она ко всем приходит. Если, конечно, повезёт.

Для Ромки, похоже, эти мои слова — как об стену горох.

— В общем, так, чадо, — подытожила я. — Ограничь хотя бы время таких прослушиваний. Иначе будешь ходить со слуховым аппаратом. Вот твои приятели повеселятся!

Я решила его немного припугнуть. Для его же пользы. У Ромки слегка вытянулось лицо, когда он представил себя с такими штуковинами в ушах. То-то же!

— И, во-вторых, — я решила быть последовательной занудой до конца. — Вчера на родительском собрании на тебя жаловалась классная руководительница. Мол, Волков слишком рассеян на уроках…

— Я что, я — нет… — стал оправдываться сын.

— А тройку по русскому языку кто схлопотал? — ехидно поинтересовалась я.

— Ну не двойку же… — резонно заметил мой ребёнок.

Вот и поговори с ним. На всё найдётся ответ.

— В общем, тройку исправить и на занятиях быть внимательнее! — строго потребовала я. — Обязательно проверю. И с учительницей ещё поговорю. Иначе придётся принимать меры, — добавила с важным видом.

Правда, пока не знаю какие. Лишь его сладкого, что ли? Или музыку эту отобрать? Мамка-деспот. Не получится. Большой он уже. Ох, как же трудно воспитывать парня без отца! То есть отец-то у него, слава богу, жив-здоров, но мы в разводе, и он является кем-то вроде воскресного папы с подарками и мороженым. Ну да, так и есть. Мама — тиран, а папа — праздник.

Отец с Ромкой видится нечасто. И ему, похоже, не с руки при встречах ругать сына за разные проделки. Борис —