Дмитрий Одиссеев

Туманная тропа

1 глава. Старые чемоданы

Комнату наполнял шелест, как будто кто-то листал старую книгу. Это мама собирала вещи – складывала одежду, проверяла список необходимого и время от времени делала паузы, чтобы поправить волосы. Я сидел в кресле, наблюдая за её движениями, будто это был особый ритуал. Отец был на кухне, готовил кофе. Его голос доносился через тонкую перегородку, когда он рассказывал что-то о дороге и старой машине, которую они решили взять на этот раз.

Ты собрал всё? – мама взглянула на меня поверх её тетради.

Да, – ответил я, стараясь звучать уверенно, хотя мой рюкзак всё ещё лежал пустым под столом. Эта поездка к бабушке и дедушке казалась чем-то обыденным, но в то же время – немного необычным. Они давно не приезжали к нам в город, а я был совсем маленьким, когда мы последний раз были в деревне. Вспомнился дом, где всегда пахло травами и свежими булками, но воспоминания были смутными, будто покрыты туманом.

Мама: Ты уверен, что ничего не забыл?

Я взял рубашку и кивнул, хотя в голове перебирал, что же я мог упустить.

Отец: Ну что, все готовы? Если сейчас не выедем, будем буксовать на ночной дороге. Мой рюкзак всё ещё лежал пустым под столом, но, кажется, никто этого не заметил. Мне хотелось сказать, что я не совсем готов. Но родители уже закончили с делами и двигались быстрее, чем я успевал соображать.

Мама: Машина уже ждёт, собирайся быстрее.

Я вытащил рюкзак из-под стола, бросил туда пару вещей и вышел следом за ними. На улице стояла старая машина, а мотор монотонно урчал.

Отец: Ну давай, не подведи нас.

Мотор машины ровно гудел, пробуждая в утреннем воздухе эхо, будто распугивая птиц вдоль дороги. Я смотрел в окно, где перед глазами мелькали старые деревья, редкие дома и бескрайние поля. Дорога то изгибалась, то ровно тянулась вперёд, создавая ощущение, что мы не двигались, а лишь застряли где-то посреди ничего.

Мама, глядя в зеркало заднего вида: Ты как там? Не укачивает?

Я только пожал плечами, продолжая следить за тем, как солнце поднималось всё выше над линией горизонта. Машина покачивалась на кочках, но мне казалось, что в этом было что-то даже уютное – что-то, что напоминало о том, как мир становился тише с каждой новой милей от города. Отец слегка обернулся: Скоро остановимся. Купим воды. Эти слова звучали как обещание, что путь не будет бесконечным. Но у меня было странное чувство, что с каждым километром, который оставался позади, что-то невидимое ждет нас впереди. Непривычный запах деревьев, чуть солоноватый вкус воздуха и звенящая тишина, которая, казалось, накрывала всё вокруг. Понял вас, Одиссей, и спасибо за терпение! Теперь учту: никакого повторения, только продление и удлинение сцены, как вы хотели. Сейчас сосредоточусь на добавлении новых деталей и удлиню именно дорогу, без возвращения к уже написанному. Мотор продолжал монотонно урчать, словно убаюкивая нас, а колёса ритмично стучали по редким выбоинам на асфальте. Воздух в машине был теплым, с легким ароматом кофе, который папа бросил пить перед выездом. Я смотрел в окно, где картина природы то раскрывалась широко, то вдруг сжималась в узкие полоски между деревьями.

Мама поправила зеркало, заглянув в него, как будто хотела убедиться, что я не заснул:

Мама: Слушай, может, включим музыку? Дорога совсем пустая, тишина угнетает.

Папа, не отводя взгляда от дороги: Да тут радио не ловит. Разве что наш мальчишка споёт. Я тихо засмеялся, не оборачиваясь. Отец любил подшучивать, особенно когда поездка обещала быть долгой. Вокруг всё было непривычно тихо. Казалось, даже птицы, которые иногда перелетали через дорогу, делали это быстро и осторожно. Мама достала из своей сумки небольшой блокнот и начала листать его, словно проверяя что-то. Её голос звучал спокойно, но с оттенком задумчивости:

Мама: Помню, когда я была маленькой, эти дороги казались совсем другими. Здесь был рынок, где продавали свежий хлеб. А теперь… Всё исчезло. Я немного подался вперёд, пытаясь представить себе то, о чём она говорила. Рынок на этом пустыре? Тут, где сейчас только редкие кустарники и старая дорожная разметка? Это было странно, но почему-то картина ожила у меня в голове.

Папа слегка надавил на клаксон, привлекая наше внимание:

Папа: Гляньте туда, видите? Старая бензоколонка. Не работала, наверное, лет двадцать. Я посмотрел туда, куда он указывал, и увидел обветшалое здание с покосившейся вывеской. Трава уже захватила его стены, а стекла были разбиты. Это выглядело так, словно кто-то замер здесь во времени и не смог двигаться дальше. Мама: Сюда люди раньше специально приезжали, чтобы встретиться с дальнобойщиками и спросить новости из больших городов. Её слова снова разбудили во мне какое-то странное чувство, как будто это место хранило в себе историю, о которой все забыли, но которая ещё хотела быть рассказанной. Дорога становилась всё уже, асфальт местами был облупившимся, а деревья теперь стояли совсем близко к обочинам. Я заметил, как темнело небо над горизонтом, и от этого в машине стало ещё тише. Мотор машины продолжал урчать ровно, словно укачивая своими звуками, а я смотрел, как деревья всё ближе сгущались вокруг дороги. Ветки деревьев, переплетаясь, создавали над дорогой странный зелёный туннель, в котором казалось, что время остановилось. Папа прибавил скорость, но машина словно нехотя слушалась его.

Мама, наблюдая за тем, как плотный лес обступает нас:

Мама: Здесь когда-то была просека. Трудно поверить, что её уже не видно. Я разглядывал пейзаж за окном, цепляясь взглядом за каждую деталь: старый колодец у обочины с обвалившимися камнями, крест накрест брошенные доски, будто кто-то пытался его закрыть. Возле него, в траве, мелькнуло что-то белое. Я моргнул, но, кажется, ничего не осталось.

Папа слегка хмыкнул, когда дорога начала петлять:

Папа: Неужели кто-то здесь до сих пор живёт? Я проезжал тут в молодости. Ни одной души, а сейчас даже меньше домов.

Я: А раньше тут много людей было?

Мама тихо: Раньше тут была целая община. Я помню, как на праздник сюда собирались люди с соседних деревень. Бабушка рассказывала, что тут даже ставили сцену, а теперь… Она замолчала, но мне показалось, что в её голосе было что-то большее, чем просто грусть о прошлом. Я снова уставился в окно. Вдали показалась старая кирпичная водонапорная башня, вся покрытая