ржавчиной и трещинами. Её верхушка утонула в разросшихся ветвях деревьев, словно природа решила окончательно поглотить её.

Отец, указывая на башню:

Папа: Вот эта башня, помню её ещё с детства. Говорили, что в её основании какие-то подземные ходы, но так никто и не решился проверить.

Мама, словно задумавшись:

Мама: А может, и проверял кто-то…

Слова её прозвучали тихо, почти шёпотом, но они почему-то вызвали у меня лёгкий холодок. Машина неожиданно тряхнула на ухабе, я сильно дернулся вперёд. Папа пробурчал что-то о дороге, а я снова упёрся взглядом в окно. Ветки деревьев начали расступаться, открывая поле, залитое тусклым светом солнца, которое скрывалось за редкими облаками. Машина медленно поднималась по небольшой возвышенности, а затем дорога внезапно открылась, обрамленная низкими каменными столбами. На одном из них едва читались буквы – возможно, название деревни, но краска давно стерлась.

Папа слегка сбавил скорость, всматриваясь вперед:

Папа: Ну вот, мы почти на месте. Ещё немного – и привет, бабушка с дедушкой.

Мама посмотрела в окно, будто искала что-то знакомое:

Мама: Интересно, как всё изменилось за эти годы. Я протёр ладонью запотевшее стекло, прижимая лицо ближе к окну. Дорога впереди вела вглубь небольшой деревни. Пару домов с покосившимися заборами стояли безмолвными стражами у обочины, будто давно привыкли к редким гостям. У одного из домов сидела старушка в платке. Она медленно подняла голову, посмотрела на нас, и её взгляд задержался чуть дольше, чем это обычно бывает.

Папа с усмешкой:

Папа: Здравствуй, глухомань. Посмотрим, что тут у вас интересного.

Мама его одёрнула:

Мама: Не начинай.

Машина тряхнулась на старом мосту, плиты которого были покрыты мхом и трещинами. Под ним лениво текла река, кажется, всё ещё живая, несмотря на своё застывшее течение.

Я: А они нас ждут?

Мама обернулась:

Мама: Конечно. Бабушка и дедушка всегда ждут. Ты же знаешь, как они радуются каждому приезду.

Мне хотелось спросить больше – о том, как они живут здесь, чем занимаются. Но вопросы пока застряли где-то в голове. Всё вокруг казалось каким-то слишком тихим. Даже собаки, что обычно лают на машины, здесь только лениво лежали у своих будок, не обращая на нас внимания. Папа остановил машину перед массивными деревянными воротами. Они выглядели так, будто их забыли обновить лет двадцать назад. Скрип калитки заставил меня вздрогнуть.

Мама вышла первой, расправляя юбку:

Мама: Всё, приехали.

Я открыл дверь и ступил на землю, которая мягко пружинила под ногами. Воздух был другим – влажным, насыщенным запахом трав и чего-то древнего, как будто этот уголок времени жил своей собственной жизнью. Ворота медленно скрипнули, открывая перед нами вид на старый двор. Перед домом стояли два высоких дерева, их кроны плотно переплетались друг с другом, словно охраняя вход. Гравий под ногами хрустел, когда папа заглушил мотор, и тишина неожиданно захватила пространство. Я почувствовал лёгкое волнение, пока мы шагали к крыльцу. Дом казался небольшим, но его массивная деревянная конструкция выглядела настолько крепкой, что было понятно – он простоял здесь не одно десятилетие. Стены выцвели, а на старой, покрытой мхом крыше, виднелись несколько крупных дыр. Мама постучала в дверь, её рука задержалась на ручке, словно она ожидала чего-то. Вскоре дверь открылась, и перед нами появилась бабушка. Её фигура была слегка согнута от возраста, но взгляд – острый и ясный, как будто она видела нас ещё до того, как мы успели войти. Бабушка, с тёплой улыбкой: Вот и вы наконец-то. Мы уже думали, что дорога вас утомила. Мама с облегчением улыбнулась: Долго ехали, но добрались. Я наблюдал за тем, как бабушка обняла маму и папу, а затем посмотрела на меня, будто оценивая. Её глаза на мгновение задержались на моём лице. Бабушка: Ты вырос… Но я всё ещё вижу того мальчишку, который бегал вокруг старого колодца. Я слегка смутился, пробормотав что-то невнятное. Её слова звучали странно, но я не успел их обдумать, потому что дедушка уже выходил из дома. Дедушка, смеясь: Ха, смотри, наши горожане приехали. А где их багаж? Папа обернулся к машине: Сейчас всё достанем. Двор наполнился движением. Бабушка показала маме, где можно сложить вещи, а дедушка хлопнул меня по плечу и указал на старую лавку под деревом:

Дедушка: Садись-ка сюда. Я тебе кое-что расскажу. Я сел, чувствуя, как на плечи ложится лёгкий ветер, а воздух вокруг казался плотным и насыщенным. Дедушка пристально посмотрел на меня: Дедушка: Ты, наверное, знаешь, что у нас тут свои истории. У нас деревня не простая, помнишь? Его слова прозвучали с улыбкой, но в них было что-то, что заставило меня напрячься. Мы вошли в дом, и первое, что я почувствовал, был прохладный воздух. Здесь пахло деревом, старой краской и чем-то травяным, едва уловимым, будто где-то рядом сушили пучки растений. Коридор тянулся вперёд, широкий и слегка затемнённый, освещённый только узким лучом света из приоткрытой двери слева. Бабушка: Мама, ты сиди пока в зале, а я покажу ему, что и где. Она повернулась ко мне, слегка кивнув в сторону кухни. Мы прошли мимо открытого проёма, и я заглянул внутрь. Кухня была небольшой, но уютной: деревянный стол, покрытый выцветшей скатертью, старый шкаф с полураспахнутыми дверцами, откуда выглядывали банки с чем-то тёмным, будто вареньем. На стене над плитой висел календарь, но год был стёрт – только сентябрь выделялся крупными цифрами. За кухней была дверь, ведущая на задний двор. Её стекло слегка мутное, а за ним виднелся сад с заросшими грядками и старым колодцем. Бабушка: Здесь всегда прохладнее всего, особенно летом. А теперь пойдём, я покажу тебе остальное. Мы вернулись в коридор, и бабушка указала на правую сторону, где располагался зал. Когда я заглянул туда, меня встретил запах старой мебели. Большой диван с потертыми подлокотниками стоял у окна, а напротив была тумба, где возвышался старый телевизор, покрытый слоем пыли. На стенах висели потемневшие от времени фотографии в овальных рамках. Бабушка, чуть улыбнувшись: Все здесь собираемся вечерами. Ты тоже привыкнешь. Прямо по коридору, чуть правее, находилась лестница. Её массивные деревянные ступени были вытерты временем, а перила скрипели, когда бабушка положила на них руку. Бабушка: Лестница ведёт наверх, к спальням. А вот тут, смотри, под лестницей – чулан. Она открыла маленькую дверцу, и я почувствовал холодный запах сырости. Внутри было темно, но виднелись силуэты старых банок, коробок и пыльных инструментов. Бабушка закрыла дверцу и продолжила идти, показывая помещение за лестницей. Дверь была чуть приоткрыта, и я