Ланиус Андрей

Дело было в Зубовке

Натуральное свинство!

Примерно в 12-летнем возрасте меня отправили на летние каникулы к родственникам отца — в большое село Зубовка, что под Миргородом.

В один из первых же дней мой двоюродный брат Мыкола, с которым мы сдружились сразу и навсегда, предложил мне поучаствовать в специфической забаве — скачках на свиньях.

— Разве на свиньях ездят? — удивился я.

— Ого! — воскликнул он и добавил: — Вот увидишь! (Ось побачишь!)

Извилистой тропкой мы обогнули сельскую околицу и вышли к широкой лужайке, за которой метрах так в двухстах виднелась свиноферма. А прямо перед нами нежились на солнышке десятка три колхозных свиней. Одни из них что-то выискивали среди зеленых кочек, другие — мирно почивали на травке, похрюкивая от удовольствия.

К своему удивлению, я узнал, что в летний период свиней выгоняют на пастбище точно так же, как коров. Но пастух-свинопас свиньям не нужен. Они не такие любопытные, как коровы, и далеко не уходят.

Некоторое время Мыкола придирчиво разглядывал невозмутимых хрюшек, затем указал на двух самых крупных. После чего на смеси украинского и русского растолковал мне правила объездки этих существ. Правила были простые: садись свинье на спину и держись покрепче, а уж поскачет она сама.

К нашему появлению свинячья компания отнеслась без малейшей тревоги.

Некоторое время я изучал монументальные формы «моей» хрюшки, стоя сбоку от нее. Это была матерая свиноматка весом, думаю, далеко за полтора центнера. Ее мощный розовый загривок, покрытый белесой щетиной, переходил в бочкообразную неохватную спину, заканчивающуюся забавным хвостиком-колечком. На такой спине запросто можно было играть в футбол. Настольный, разумеется. Но неужели эта неповоротливая толстуха способна бегать?

— Давай! — донесся до меня звонкий призыв Мыколы.

Изловчившись, я в секунду уселся на хрюшку.

То, что произошло следом, не поддается никакому описанию.

Неповоротливая жирная бочка мгновенно превратилась в сгусток энергии. Она помчалась с места по прямой со скоростью курьерского поезда. Дух захватывало, по спине пробегал холодок. Тряски не ощущалось, ее гасила мощная жировая масса.

Сбоку от меня параллельным курсом несся на своей свинье Мыкола, победно размахивая в воздухе рукой:

— Теперь ты видишь?!

Да, это были настоящие скачки!

Вот только финиш у них оказался подмоченным.

Моя свинья домчала меня до центра широкой желтоватой лужи и остановилась, как вкопанная. Лужа имела под собой навозное основание. Едва я понял это, как хрюшка повалилась набок, искупав меня с головы до ног.

Боковым зрением я заметил Мыколу, который барахтался неподалеку в этой же луже, ловко сброшенный в нее своей «скакуньей».

Вот это, называется, покатались!

Мыкола провел меня в соседнюю рощицу. Здесь, у ручья, мы провели себя в относительный порядок, кое-как почистили одежду.

Обсудив между делом ситуацию, мы пришли к выводу, что свиньи всё же сообразительные и находчивые существа, и что больше на хрюшках мы не будем кататься никогда.

Сигара над хутором

Полтавщина — один из тех немногих регионов современной Украины, где залегают месторождения нефти и газа (Радченковское, Сагайдакское, Машевское, Новогригорьевское и другие), хотя и довольно скромные по мировым меркам. И всё же силуэт нефтяной вышки на фоне пшеничного поля или вишневых садов вовсе не редкость для этой плодородной, лесостепной области.

Нефть, в частности, добывают и в знаменитых гоголевских местах — между городом Миргород и поселком Великие Сорочинцы.

На одной из вышек вблизи Миргорода работал буровым мастером Виктор Мелешко. Именно там он наблюдал явление, которое навело его на парадоксальные выводы.

Вот о чем рассказал буровой мастер.

— К востоку от Миргорода проходит шлях на Великие Сорочинцы, где ежегодно собираются шумные ярмарки. Местность здесь представляет собой волнистую равнину, которая широкими террасами полого снижается на юго-запад. Нередко встречаются глубокие яры и балки, особенно вдоль извивов небольших рек. Кое-где поднимаются не очень-то высокие холмы, но с каждого из них видать далеко окрест.

На одном из таких холмов стояла наша вышка, а несколько в стороне, в низинке, раскинулось небольшое село, скорее, хутор, название которого не задержалось в моей памяти. Сразу же за хутором поднимался другой холм, на вершине которого рос одинокий тополь.

Был теплый осенний вечер. Солнце еще не скрылось за горизонтом, но всё небо было обложено какими-то рваными темными тучами, отчего сумерки казались гуще. И всё же в тучах оставались просветы, сквозь которые иногда пробивались солнечные лучи, как бы не желавшие уходить на покой.

Я как раз закончил вахту и возвращался в наш вагончик, который стоял на краю хутора возле небольшого, заросшего камышом пруда.

Отсюда, с холма, передо мной открывалась широкая панорама. Я видел не только шлях, по которому пробегали, будто игрушечные, автомобили, но и дальние села, расположенные в трех-четырех километрах по ту сторону шляха.

Да, вот что еще важно отметить. Воздух был какой-то неподвижный. Ни ветерка не ощущалось в природе. Рваные тучи, что висели у меня над головой, как бы замерли в оцепенении.

Наверное, именно поэтому мне бросилось в глаза, когда одна из туч, что висела над хутором, вдруг сама собой пришла в движение.

Почти одновременно я отметил, что одна из машин свернула со шляха на проселок, ведущий к нашему хутору. Я узнал уазик нашего старшего механика Григория Совы, который жил в Миргороде, но часто приезжал сюда с ночевкой к своим родственникам. Если бы не этот приезд механика, то я так бы и не сделал своего открытия.

Впрочем, не буду забегать вперед.

В следующую минуту я уже забыл про Сову, потому что в небе над хутором начались настоящие чудеса. Я вдруг понял, что движущаяся туча имеет совершенно правильную форму. Пожалуй, вернее всего ее можно назвать утолщенной сигарой. Вот только размером эта “сигара” была с ангар.

И еще: это образование двигалось вовсе не так, как обычно движутся тучи, то есть, не параллельно земле, а как бы беззвучно скользя по крутой траектории вниз, куда-то за холм с одиноким тополем, туда, где темнела полоска небольшого леса.

Воздух сгустился уже настолько, что контуры предметов сделались размытыми. Но вот какая странность: очертания “сигары” я видел совершенно четко.

А затем и вовсе произошло невероятное.

Вдоль осевой линии “сигары” вспыхнули огни правильной круглой формы, десятки огней, причем в своей совокупности они образовывали некий геометрический узор. Теперь объект, казавшийся мне ранее плоским, как бы приобрел объем, и я понял, что в