– Ну, годится…

– Вот видите.

– Ну, и что дальше? – спросил Данил. – Междупрочим, инопланетяне тоже годятся для версии. Прилетели и зарезали ножиком. Иливы не верите в инопланетян? А то у нас в Шантарске эти самые контактеры скоровторую академию откроют, честное слово, вот вы у них и поинтересуйтесь, они жуверяют, что держат прямую связь с Сатурном… Нет, с точки зрения логики? Версия«убийцы-инопланетяне» имеет в данный момент такие же права на существование,как и ваша насчет «внедренного агента». Вы это, надеюсь, понимаете?

– Понимаю, – сказал Клебанов. – И вас японимаю, хотя, быть может, и не насквозь. Вы не простачок и не крутой хам, выгде-то посередине, подальше от простачка, поближе к хаму…

– Вам, может быть, мои слова решительно непонравятся, – сказал Данил. – Но давайте уж попросту. Я не нахожуудовольствия в хамстве. Но и сам его не терплю в любых формах. Только я знаю,что в одиночку этот мир не перевернуть, а вы, такое впечатление, поройзаедаетесь совершенно по-детски – а там уж я, в свою очередь, ощетиниваюиголки. На ваши вопросы я отвечал честно, старательно игнорируя все шпильки,именно потому, что мы не «Коза ностра», а вполне приличная фирма со всемидостоинствами и недостатками. Конечно, я немного бутафорю, но такова уж жизнь,вы мне не сват, не брат и не гомосексуальный партнер… Будем разговаривать каквзрослые люди или продолжим цапаться?

– А о чем нам еще говорить? – пожал плечами Клебанов. –Вы теперь все знаете, а мне от вас больше ничего не добиться. Хотя чувствую,что вы определенно что-то недоговариваете. Если бывали у покойного на старойквартире, почему за полгода так и не выбрались к нему в… Киржач?

– Это вопрос?

– Нет. Разговор неофициальный, вы можете выдумать чтоугодно, к чему добиваться ответа… – он отвернулся, уставясь встену. – Возможно, на этом дело и кончится. Если только ничего непроизойдет…

– Мне что, ждать от вас повесточку?

– Бросьте. Теперь вы подкалываете…

– И не думаю, – сказал Данил. – Серьезноспрашиваю.

– Какие там повестки… К таким, как вы, полагаетсяездить самолично.

– Вас это коробит?

– Не в том дело. Просто, знаете ли, «Коза ностра» несостояла поголовно в КПСС до того, как начала носиться с пулеметами.

Данил участливо спросил:

– Вас что, при застое КГБ таскал за диссидентщину?Солженицына размножали по ночам? В защиту Сахарова петиции строчили? Что вы наменя так запали? Я ведь диссиду не гонял, я ж – боевой пес… Да сколько вамбыло-то при застое?

«Что-то тут есть, – подумал он, глядя, как у пацанастискиваются губы, а ноздри довольно явственно раздуваются от злости. –Есть скелетик в шкафу, есть… Папа диссидентствовал? Или служил в „синихпогонах“ и получил от дедов по почкам выше положенного? Ну не может этооказаться Афган, молод…»

Старший лейтенант промолчал с видом гордым и неприступным –и в этот миг крайне напоминал юного пионера в почетном карауле у знаменидружины. Настоящего пионера, убежденного. Были такие. Вот пионерию он повозрасту еще как застал, тут и гадать нечего…

– Вы в комитете комсомола за что отвечали? –наугад спросил Данил.

– За всякую фигню, которую теперь и вспоминатьстыдно, – ответил мент неожиданно быстро. – До встречи.

Кивнул едва заметно и размашистым шагом направился к «рафику».Неприметный, совершенно штатский на вид синий фургончик, дисциплинированномигнув левым поворотом, завернул за угол длиннющей унылой девятиэтажки и исчезиз виду, чему Данил отнюдь не огорчился.

Он забрался в свой «Фольксваген», положил руки на руль, аподбородок – на руки, задумчиво уставился вперед. Впереди был пыльный двор споломанными качелями, двумя бабками на скамейке и энергичным крупным эрделем,таскавшим за собой девчонку лет десяти в ярком спортивном костюмчике. Небогато.

Данилу было совершенно ясно, что дело ляжет на него.Моментально. На то он и шеф службы безопасности. Пора и отрабатывать толстыйломоть хлебчика с толстым слоем масла и икоркою поверху. Все, и этот «гольф» втом числе. Конечно, последние полтора года он дурака не валял, но то быларутина, даже усмирение Кальмара со товарищи. А теперь…

Он был уверен, что правильный мент ни в чем не соврал. Ибоне было им смысла устраивать провокацию столь жалких масштабов, подкидыватьпаршивую «Эрму», даже не в офис – к одному из сотрудников, убитому вдалеке отфирмы. Ивана свет Кузьмича не возьмешь и провокациями покруче, да и сказки этовсе, если серьезно – насчет ментовских провокаций. Басенки. Вот если бы шахтавсплыла… Но это уже будет не провокация, а выплывшая на свет божий непригляднаяправда.

Включил рацию.

– Шестой. Дежурный пост, – на сей раз откликнулисьмоментально, как-никак начался рабочий день.

– Барс, – сказал Данил. – Где «большой»?

– Не появлялся пока.

– Вот и лады, – сказал он. – Я буду часикачерез два, если кто спросит.

И отключился. Решение нужно было принять быстренько. Если быКлебанов сразу поехал к Светке, «рафик» повернул бы не налево, а направо, кмосту. И если бы они узнали про хату в Северо-Восточном и дернули туда, «рафик»опять-таки свернул бы к мосту. А вот областное УВД – как раз в той стороне,куда старлей соизволил проследовать…

Лады. Никакого толку не будет от Светки, но все же… Данилзавел мотор и свернул направо, к мосту. И задумался над загадкой, которую долгооткладывал напоследок из-за ее сложности.

Откуда такая спешка? Местный РУОП был конторой резкой и непривыкшей отступать (что, правда, не означало, что контора эта витала воблаках, оторвавшись от замысловатых реалий жизни). И все же… Ладно, убийство,крайне смахивавшее на заказное. Ладно, германская пушечка при трупе. Ладно,бочком и краешком замешан «Интеркрайт». И все же это не основание подниматьспозаранку молодого волчишку из РУОП и заставлять его крутиться так, что искрыбрызжут из-под когтей. Хватило бы и уголовки на данном этапе. Значит…

Значит, толкование одно – что-то есть у них в загашнике. Иэто не финансы – иначе навалилась бы налоговая, да и то в случае особосерьезном. А особо серьезного-то и нету… Неужели Ванятка, друг детства, все жеутаил что-то? Конечно, он после этого последняя сука, но с поезда все равно неспрыгнешь, будешь отрабатывать скушанный хлебушко не потому, что принуждают, аоттого, что сам себя обязанным чувствуешь, обреченным на верность. Не однимведь самураям дано, бля…

Он аккуратно притормозил у нужного подъезда, позадиновехонькой «Тойоты» с европейским левым рулем, той, что кличут «круглой».«Тойота» была совершенно идиотского розово-сиреневого колера и сверкала лаком,понятно, как сапоги у гусара.