– А зачем?

– Узнаете.

– Гражданин начальник, – сказал Данилпроникновенно, – а не найдется ли у вас листочка бумаги по кличке «ордер»с корявой росписью прокурора? Согласен на районного.

– Мне просто нужно с вами поговорить.

– Тогда извините, – сказал Данил не то чтобызлясь, но испытывая некоторое раздражение. – Тогда уж придется все сделатьименно так, как вы честным гражданам и советуете через органы печати… – онвзял с холодильника радиотелефон, набрал один из знакомых номеров. – С кемя говорю? Очень приятно, майор Первухин. Я тоже майор, но в отставке, знаетели. Беспокоит вас гражданин Черский, проживающий на Малиновского, сорок пять,двадцать два. Ко мне позвонили в дверь милые молодые люди с автоматами иудостоверениями. Трезвый, клянусь как майор майору, вот только зол спросонья…Есть ли у вас в УОП старший лейтенант Клебанов в рыжеватой кожанке, и где он вданный момент находится? Видите ли, они хотят войти, а я запуган криминогеннойобстановкой. Да не умничаю я, запуган. Может, мне тогда Ладыженскому позвонить?Есть? Камень с души…

Вообще-то преспокойно можно было и не пускать. Перебьются.Но когда имеешь дело с неким неизвестным уравнением, проще и выгоднее сразу егорасшифровать, не добавляя иксов с прочими игреками…

– Вы – есть, – сказал Данил, снимаяцепочку. – И поскольку люди мы законопослушные в любое время суток –прошу. Только не стреляйте в потолок, это лишнее.

Ребята были ученые, Данил оценил – не ломанулись в прихожую,как быки, но как-то исключительно ловко, грациозно даже, не мешая друг другу,просочились, окружили, один моментально прибрал со столика стволы, автоматчикпрянул в угол, чтобы при нужде прошить оттуда все пространство парой-тройкойточных очередей, второй, сделав два изящных пируэта, оказался в комнате. И всеравно Данил успел бы хорошо и качественно сыграть с ними в грубую игру «То недосточки, а косточки хрустят»…

Клебанов остановился перед ним. Молодой, не дотянул еще дотридцатника, узколицый, губы сжаты. Поморить голодом недельку, надеть буденовку– получится вылитый Мальчиш-Кибальчиш со всей своей юношеской преданностьюидее. Не сказать, что неприятен на вид, но такие лица чаще всего бывают уидеалистов и фанатиков, а эта публика, несмотря на все свои положительныестороны, обладает и массой отрицательных. И когда ты им попадаешься на зубок,освободиться от них даже труднее, чем от откровенной сволочи, от идеалистов-то…

– Вы пистолетики-то назад положите, – сказалДанил, шумно почесав под мышкой. – У меня на них все документы выправлены,скажу по секрету.

– А взглянуть можно?

Все было сложено в черном кожаном футляре типа бумажника,лежал он тут же, на столике, оставалось только протянуть руку. Что Данил исделал.

Мальчиш-Кибальчиш, что интересно, прежде всего схватился запаспорт. Беглым опытным взглядом сравнил фото со взлохмаченным оригиналом:

– Данила Петрович Черский…

– Ага. Но улица, на которой стоит ваше областноеуправление, названа, увы, не в мою честь. Географ Черский – однофамилец, хотя яне исключаю, что может оказаться седьмой водой на киселе. Некоторые источникигласят, что они с моим прадедом происходят из одних и тех же мест, а этопозволяет надеяться…

– Чем трудитесь?

– Головой, – сказал Данил. – Вон тамнаписано. Черное удостовереньице с красивой эмблемкой.

– А все же?

– Начальник службы безопасности АО «Интеркрайт».

– «Интеркрайт»… За бугор – лес с никелем, а оттуда –печеночки с колготками?

«Да ты, милый, с какого дерева слез?» – чуть не спросилДанил прямо, но промолчал. Хотя Мальчиш-Кибальчиш, бросивший свою репликувполне серьезно, так и просился в анекдот из «ментовской» серии. Возможно ли,чтобы шантарский мент, офицер к тому же, путал фирму «Интеркрайт» скаким-нибудь коммерческим ларьком «Васька энд компани»? Или он так шутит?

– Это вы нас с кем-то путаете, – сказал Данилбезмятежно. – Мы немножко посерьезнее будем…

– А до того где трудились?

Тот, что был без автомата, заинтересованно таращился наукрашавшую стену увеличенную фотографию. Данил из любезности зажег свет ипоказал пальцем:

– Вот это – Брежнев. Это – Джимми Картер. ПолковникМедведев. А вон тот, скромненький, – я в молодости.

Мент без автомата прямо-таки на него вылупился:

– А правда, что у Брежнева было три «роллс-ройса»?

– Происки буржуазной пропаганды, – сказалДанил. – Один-единственный. Подарили, что делать. Вот если бы вамподарили, вы так и отказались бы?

Клебанов мотнул головой – и троица его верных сподвижниковулетучилась на лестницу, слышно было, как они спускаются, оживленно обсуждая,поддельная фотка или нет.

– Когда ушли?

– В девяносто третьем, – сказал Данил.

– А почему?

– Тут плотют больше, – ответил Данил с видом самымпростецким. – А забот поменьше.

– То-то и оно.

– Послушайте, хороший мой, – сказал Данил. –Нету у меня ни трупа в шифоньере, ни героина в чайнике. Ну нету, что поделать.Я на вас не наезжаю, но и вы уж на меня не наезжайте ранней порой… Чтостряслось? Макашов сделал переворот, решено насчет сэров и пэров, и нас всехнезамедлительно искореняют как класс?

– Ох, я б вас искоренил… – сказал Клебанов.

«Точно, идеалист», – подумал Данил.

– Кто там спит? Жена?

– Можно сказать, что почти, но я бы так говорить неторопился… А вы как провели сегодняшнюю ночь – с женщиной или со служебнымрвением?

Клебанов, пропустив это мимо ушей, сказал бесстрастно:

– Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

– После столь классической фразы я не в силах вамсопротивляться, противный… – сказал Данил, откровенно скалясь. –Пройдем в кухню?

– Пройдем, – Клебанов спокойно двинулся за ним.

В кухне Данил набулькал себе полную чашку вчерашнего стылогокофе и выцедил сквозь зубы не спеша. Вежливости ради поинтересовался:

– Хотите? Попросту, без церемоний.

Старлей мотнул головой.

«А кофейку-то хочется, – подумал Данил, – вонкадычок непроизвольно дернулся, а баночка прямо перед тобой стоит, и сразувидно, что не ширпотреб, каким забиты комки… Ну, держи фасон, коли охота. Я бына твоем месте тоже держал, стоял бы этак вот гордо и несгибаемо…»

Из комнаты не доносилось ни звука – Ольга безмятежно дрыхла.Данил выудил из пачки сигарету, щелкнул настоящей «Зиппо», затянулся и спросил:

– Итак? Сегодня будний день, время не терпит…