Дельфина Ламберт, темноволосая серьезная молодая женщина, внимательно читала «Фигаро» в своей квартире на улице Шерш-Миди, затерявшейся на левом берегу Сены.

В Париже наступил новый год, а Дельфина в первый его день, как вот уже несколько лет подряд, читала газеты, не пропуская ни единой строчки. Историк и политический журналист, к своим двадцати девяти годам она успела написать две книги, и обе имели значительный успех. Кроме того, Дельфина периодически публиковала в прессе статьи на политические темы.

Жорж Пуатье, мужчина, с которым она жила, с улыбкой наблюдал за Дельфиной, уже догадавшись, что именно она читает: гоняется за мечтой, которой жила уже тринадцать лет, — но все же мягко спросил:

— Что ты ищешь?

Список публиковался дважды в год — 1 января и 4 июля[1].

— Сам знаешь… моя бабушка, — ответила она, не поднимая глаз: очевидно, боялась потерять место, на котором остановилась.

В списке было пятьсот имен, и Дельфина опасалась, что того имени, которое она надеялась увидеть, в нем снова не окажется. Пока все усилия последних двенадцати лет ни к чему не привели, хотя она неустанно работала над осуществлением своего проекта.

— Сколько еще они будут тянуть? — пробормотала Дельфина, опасаясь в очередной раз пережить разочарование.

Ее бабушку Гаэль де Барбе Паскуа, девяностопятилетнюю даму, происходившее беспокоило куда меньше, чем внучку, для которой оно стало священным делом. В газете печатался список удостоенных ордена Почетного легиона, высшей награды Франции.

Гаэль никогда не ожидала никакой награды и не питала на нее таких надежд, как Дельфина: мало того, считала их абсолютно необоснованными, однако та настаивала, что так будет справедливо. Вся семья знала, как упорно трудилась она над тем, чтобы бабушку не только оправдали, но и признали ее заслуги. Сама Гаэль примирилась со своей жизнью. События, за которые ее могли отметить, произошли так давно, во время войны. Эти главы ее жизни стали смутными воспоминаниями. Гаэль редко о них думала, если не считать тех моментов, когда Дельфина расспрашивала ее, что бывало редко. Она хорошо знала всю историю, и храбрость бабушки была для нее сильнейшей мотивацией и источником вдохновения. Бабушка стала великолепным примером личности, какой, по мнению Дельфины, должен стать каждый. И не важно: исправит правительство свои ошибки или нет, опомнится или нет, наградит ее или нет, — в глазах внучки она героиня, как и многие другие во время оккупации Франции немцами семьдесят девять лет назад.

Но тут взгляд Дельфины словно споткнулся. Она замерла, прочитала имя снова, будто хотела удостовериться, что это не обман зрения, что все правильно, и изумленно уставилась на Жоржа.

— О боже! Она в списке… бабушка в списке!

Это случилось! Все ее письма и годы тщательных расследований, а также привычка не давать покоя ни одному сотруднику администрации президента, до которого она только могла добраться, наконец-то принесли плоды. Бабушку наградили орденом Почетного легиона и даровали рыцарское звание.

В глазах Дельфины стояли слезы, руки дрожали, когда она показывала газету Жоржу. «Гаэль де Барбе Паскуа». Дельфина перечитывала имя снова и снова. Нет, ошибки быть не может: наконец-то ее бабушку оценили по заслугам.

Жорж широко улыбнулся Дельфине и перегнулся через стол, чтобы поцеловать: наконец-то она добилась того, на что потратила годы. Хоть бабушка всегда и говорила, что все усилия бесполезны, мечта благодаря Дельфине стала явью.

— Браво! Молодец! — воскликнул он с гордостью.

Он, как и Дельфина, никогда не сомневался, что ее бабушка — удивительная женщина, а теперь об этом узнают не только соотечественники, но и весь мир!

Через минуту Дельфина встала из-за стола, намереваясь позвонить бабушке: ей не терпелось поскорее с ней поделиться новостью. Бабушка наверняка не потрудилась прочитать утреннюю газету и уж тем более уделить внимание списку. Гаэль отнюдь не была оптимисткой в этом отношении и всегда твердила, что это невозможно. Дельфина сумела доказать, что она ошибается: нужно было лишь набраться терпения и проявить настойчивость.

Все еще дрожавшими руками она набрала номер, но попала на голосовую почту.

— Бабушка никогда не пользуется мобильным, который я ей подарила, — пожаловалась она Жоржу.

Гаэль заявляла, что все это для нее слишком сложно и мобильник ей совершенно не нужен: куда надежнее домашний телефон. Дельфина вздохнула и позвонила еще раз — теперь уже на домашний номер, — но в трубке были слышны лишь длинные гудки. Автоответчик тоже оказался выключен, и Дельфина, с досадой положив трубку, вернулась к столу. Терпение ее было на исходе.

— Она, возможно, с утра отправилась в церковь, — заметил Жорж.

— Или вывела собаку. Чуть позже позвоню еще раз.

Но ни через десять минут, ни через полчаса оба телефона по-прежнему не отвечали. Дельфина, не в силах хранить новость, вместо бабушки позвонила матери, и та пришла в такой восторг, что разразилась слезами. Обе столько лет надеялись на справедливость, хоть бабушка и была очень скромна в отношении своих достижений. Обеих раздражала невозможность связаться с Гаэль немедленно. Несмотря на возраст, она не жаловалась на здоровье, была крепка умом и телом, рано вставала и любила встречаться с друзьями, ходить по музеям и театрам, подолгу гуляла с собакой в округе или вдоль берега Сены.