– Ты из калликанзаридов, – неожиданно шепнула она.

Я повернулся на левый бок и улыбнулся в темноту.

– А лапы и рога я оставил в Управлении…

– Так ты тоже слышал это предание?…

– Моя фамилия – Номикос! – Я повернулся к ней.

– И на этот раз ты намерен уничтожить весь мир? –спросила она.

– Об этом стоит подумать, – я рассмеялся и прижалее к себе. – Если именно таким образом Земле суждено погибнуть…

– Ты ведь знаешь, что в жилах людей, родившихся здесьна Рождество, течет кровь калликанзаридов, – сказала она, – а ты самговорил мне, что твой день рождения…

– Все именно так!

Меня поразило то, что она говорила всерьез. Зная о том, чтовремя от времени случается в древних местах, можно без особых усилий поверить вразличные легенды – согласно которым эльфы, похожие на древнегреческого богаПана собираются каждую весну вместе, чтобы провести десять дней, подпиливаяДерево Жизни, и исчезают в самый последний момент с первыми ударами пасхальногоперезвона колоколов.

У меня не было обыкновения обсуждать с Кассандрой вопросырелигии, политики или эгейского фольклора в постели, впрочем, поскольку яродился именно в этой местности, многое до сих пор хранилось в моей памяти.

Через некоторое время я пояснил:

– Давным-давно, когда я был мальчишкой, другие сорванцыподдразнивали меня, называя «Константином Калликанзарос». Когда я подрос и сталуродливее – они перестали это делать. Во всяком случае, в моем присутствии…

– Константин? Это было твое имя? Я думала…

– Теперь меня зовут Конрад! Забудь о моем старом имени!

– А мне оно нравится. Мне бы хотелось называть тебяКонстантином, а не Конрадом.

– Если тебе это доставит удовольствие…

Я выглянул в окно. Ночь стояла холодная, туманная и влажная– как и обычно в этом регионе.

– Специальный уполномоченный по вопросам искусства,охраны памятников и Архива планеты Земля, вряд ли станет рубить ДеревоЖизни, – пробурчал я.

– Мой калликанзарос, – неспешно отозваласьона, – я не говорила ничего подобного. Просто с каждым днем, с каждымгодом, все меньше становится колокольного звона. Я предчувствую, что тыкаким-то образом изменишь положение вещей. Может быть…

– Ты заблуждаешься, Кассандра.

– Мне страшно и холодно…

Она была прекрасна даже в темноте, и я долго держал ее всвоих объятиях, чтобы заставить замолчать и прикрыть от тумана и студеной росы…

***

Пытаясь восстановить события последних шести месяцев, ятеперь понимаю, что, пока мы стремились окружить стеной страсти наш октябрь иостров Косс, Земля уже оказалась в руках тех сил, которые уничтожают всеоктябри. Возникнув извне, силы Апокалипсиса медленно шествовали среди руин –безликие и неотвратимые. В Порт-о-Пренсе приземлился Коурт Миштиго, привезя вдопотопном «Планетобусе-9» рубахи и башмаки, нижнее белье, носки, отборныевина, медикаменты и свежие магнитные ленты из центров цивилизации. Он былбогатым и влиятельным галактическим туристом.

Насколько он был богат, мы не узнали и через множествонедель, а насколько влиятелен – обнаружилось всего пять дней тому назад.

Бродя среди заброшенных оливковых рощ, пробираясь вразвалинах средневековых французских замков или смешивая свои следы с похожимина иероглифы отпечатками лапок чаек на морском песке пляжей острова Косс, мыпросто убивали время в ожидании выкупа, – который фактически никогда так ине пришел…

Волосы у Кассандры были цвета сливок из Катамара, и такие жеблестящие. Мягкие руки, крохотные нежные пальцы. У нее очень темные глаза.

Она всегда хороша собой. И всего лишь на четыре дюйма нижеменя, и потому, если учесть, что мой рост немного превышает шесть футов, ееизящество является немаловажным достоинством.

Любая женщина кажется изящной, когда идет рядом со мной,потому что я начисто лишен всего того, что называют красотой. Моя левая щеканапоминает карту Африки, сотканную из разноцветных лоскутков – дикое мясо,последствия лишая, который я подцепил, раскапывая один курган, завалившийнекогда Нью-Йоркский музей Гугленгейма с его знаменитыми полотнами.

Глаза у меня разного цвета. Обычно я гляжу на людей правымголубым глазом, жестким и внимательным, а когда мне хочется познакомиться скем-нибудь, я смотрю карим глазом – воплощением искренности идоброжелательности. Мои волосы настолько покрывают лоб, что между ними ибровями остается незаросшая полоса шириной всего в палец. К тому же я ношуортопедическую обувь, поскольку моя правая нога короче левой.

Кассандра вовсе не нуждается в моем присутствии, чтобывыглядеть на его фоне. Она на самом деле красива.

Я повстречался с ней случайно, и после долгой отчаяннойгонки женился на ней против собственной воли (последнее было ее идеей).

Сам я, по сути, не думал о свадьбе даже в тот день, когдавошел в гавань на своей шлюпке, увидел на берегу Кассандру и понял, что жаждуее.

Калликанзариды никогда не были образцом в семейных делах. Вэтом я тоже являюсь исключением.

Утро было ясное – утро нашего третьего месяца вместе ипоследнего моего дня на острове Косс. Но минувшим вечером я получил вызов.

После ночного дождя воздух все еще оставался влажным. Мысидели на крыльце и пили турецкий кофе, закусывая апельсинами. Дул свежий бриз,и от него кожа покрывалась пупырышками даже под свитером.

– Отвратительное самочувствие, – сказал я изакурил, так как успел покончить с кофе.

– Понимаю, – сказала она. – Успокойся.

– Я ничего не могу с собой поделать. Придется уезжатьотсюда и оставлять тебя одну. И от этого все кажется мерзким.

– Возможно, это продлится всего лишь пару недель. Ты жесам говорил.

А затем ты вернешься.

– Надеюсь, что так, – кивнул я, – если непотребуется больше времени.

До сих пор я не знаю, где буду.

– Кто этот Коурт Миштиго?

– Актер с Веги, журналист. Важная персона. Хочетнаписать о том, что осталось на Земле. Поэтому-то я и должен быть его гидом. Я!Лично! Черт возьми!