– Тогда называйте свою грубость чистосердечностью, еслихотите, или продуктом другой культуры, и оправдывайте свое влияние на Землюсофистическими упражнениями или чем-нибудь другим, что вам взбредет в голову всамый последний момент – но снабдите меня соответствующими сведениями о вас всех,чтобы я мог вынести ответное суждение. Вы ведете себя, как представительмонарха в подвластной ему колонии, и мне это не нравится. Я прочел все вашикниги. Я прочел также и все книги вашего деда.

Взять для примера хотя бы его нашумевшую «Глаз земной проститутки».Так вот, вам никогда не стать таким специалистом, как он. Он обладал чувством,которое называется состраданием. А у вас его нет. Все, что вы ощущаете,например, в отношении старого Фила, в двойном размере относится и к вам в моейкниге…

Та часть моего выпада, в которой говорилось о его деде,должно быть, затронула больное место, так как он вздрогнул, не выдержав уколамоего голубого глаза.

– Поэтому, пожалуйста, поцелуйте меня в локоть, –сказал я по-вегански нечто эквивалентное земному выражению для подобныхслучаев.

Сэндс не знает в достаточной степени веганский язык, поэтомуон не мог уловить смысл моих слов, однако он сразу стал испуганно озираться внадежде, что нас никто не подслушивает.

– Конрад, пожалуйста, не пренебрегайте обязанностьюсвоей профессии.

Господин Миштиго, давайте приступим к планированиюпутешествия.

Миштиго улыбнулся.

– И сведем к минимуму различия между нами? –спросил он. – Ладно.

– Тогда перейдем в библиотеку, там тихо. К тому же, мысможем воспользоваться картой-экраном.

Я почувствовал, как во мне все напряглось, когда мыподнялись, ибо наверняка наверху был Дос Сантос, ненавидящий веганцев, и,конечно же, рядом с Дос Сантосом была девушка с красивым париком, ненавидящаявсех.

Знал я и то, что наверху был Эммит и Элен. Вероятно, туда жемог забрести и Фил, устроив там второй форт Самтер. И, наконец, там был Гассан,который обычно просто сидит и курит с непроницаемым видом. Если вы станетеподле него и сделаете несколько глубоких вдохов, то вам станет все равно, чтотам говорят веганцы, да и люди тоже…

Я надеялся, что у Гассана будет не все в порядке с памятью ион будет витать в своих мыслях высоко среди облаков. Надежда эта рассеялась,как только мы вошли в библиотеку. Ему было лет шестьдесят-восемьдесят, если небольше, но на вид не более сорока, а в действительности он мог действовать, кактридцатилетний. Курс лечения Спринга-Сэнсора по отношению к нему был особенноэффективен. Такое случается редко. По сути дела, почти никогда. Во времялечения некоторые пациенты испытывают внезапный анафилактический шок, безвидимых причин на это, и даже после вливания адреналина не всегда удаетсявывести их из этого состояния. Очень многие застывают в возрасте от пятидесятидо шестидесяти лет.

Но некоторые редкие экземпляры по-настоящему молодеют послеполного курса – примерно один из сотни тысяч.

Меня поразило то, что именно к нему было благосклонно колесоФортуны.

Со времен событий на Мадагаскаре прошло более пятидесятилет, когда Гассана наняли люди Рэдпола в своей вендетте против тэллеритов.Платил Гассану сам Большой К. (да покоится прах его с миром), поручившийнаемнику разделаться с Афинской компанией «Недвижимое имущество» Управления поделам Земли. Ему это удалось, причем довольно неплохо. С помощью одногокрохотного расщепляющего устройства. Все произошло мгновенно. Некоторыеназывали после этого Гассана наемным убийцей, и он действительно был последнийнаемник на Земле.

Кроме того, за исключением Фила, (который не всегда былвладельцем шпаги без лезвия и эфеса) Гассан был одним из тех, кто помнилстарого Карагиозиса.

Поэтому, выставив вперед свой лишай и задрав подбородок, ясразу же попытался затуманить его сознание. То ли здесь были замешаны какие-тодревние инстинкты, в чем я сомневался, то ли он был выше, чем я полагал, чтовполне возможно; то ли Гассан просто забыл мое лицо, что также было вероятным,хотя и в очень малой степени. Возможно, он придерживался профессиональной этикиили доверился звериному инстинкту (в различной степени он обладал и тем идругим, хотя в большей мере низменным звериным коварством).

Когда же нас представили друг другу, он и бровью не повел.

– Мой телохранитель Гассан, – сказал Дос Сантос,одаривая меня своей липкой улыбкой. Я пожал его руку, которая однажды (можно итак сказать) потрясла мир.

Еще и сейчас это была очень сильная рука.

– Конрад Номикос, – сказал Гассан, скосив взгляд,как будто он читает мое имя с бумажки, зажатой в руке.

Со всеми остальными я был знаком, поэтому, выбрав креслоподальше от Гассана, я почти все время старался держать перед своим лицомбокал, чтобы чувствовать себя в большей безопасности.

Диана стояла рядом со мной.

– Доброе утро, мистер Номикос.

– Добрый вечер, Диана, – я чуть-чуть опустил свойбокал.

Высокая, стройная, одетая почти во все белое, она стояларядом с Дос Сантосом, напоминая свечку. Я понимал, что такое впечатлениесоздается главным образом из-за красного парика, который она носила.

Мне несколько раз доводилось видеть, как этот парикзадирается в сторону, обнажая часть безобразного и мигрирующего шрама, которыйона всегда прятала под париком. Я частенько задумывался над происхождениемэтого шрама. Это бывало в тех случаях, когда я бросал якорь где-нибудь во времясвоих морских странствований и разглядывал фрагменты созвездий сквозь дыры воблаках, либо когда выкапывал из земли поврежденные временем статуи.

У этой девушки были пурпурные губы – скорее всего, яполагаю, татуировка – и я никогда не видел, чтобы она улыбалась. Мышцы еечелюстей были всегда натянуты, как канаты, так как она почти не разжималазубов.

Она едва шевелила ртом, когда разговаривала. Было оченьтрудно определить ее настоящий возраст. Во всяком случае, ей уже несомненноперевалило за тридцать.

Она и Дос составляли весьма интересную пару. Он – смуглый,говорливый, вечно курящий, неспособный спокойно посидеть более двух минут.

Она – выше него на добрые десять сантиметров, и во всемостальном – полная противоположность. Мне и сейчас неведома история ее жизни.Полагаю, что никогда она не станет известной до конца.

Диана подошла поближе и встала рядом с моим креслом, покаЛорелл представлял Коурта Сантосу.

– Вы! – процедила она.

– Да, я.

– Будете проводником во время поездки?