Пока она готовила кофе, я вымыл чашки. Потом сказал ей,чтобы она присматривала за «Идолом» во время моего отсутствия. Если я вызову еек себе, то лодку нужно будет вытащить на берег.

Она внимательно все выслушала и обещала исполнить.

Солнце поднялось выше. Высоко в небе, как вестник чего-тострашного, появился летучий крысс-паук. Мне страшно захотелось сжать пальцамирукоятку своего пистолета 38-го калибра, открыть шумную пальбу и увидеть, какпадает это чудовище. Но огнестрельное оружие было сейчас на борту «Идола», ипоэтому я просто наблюдал за пауком, пока он не скрылся из виду.

– Говорят, что они внеземного происхождения, –сказала Кассандра, глядя на исчезающего вдали крысс-паука, – и что ихзавезли сюда с Титана для показа в зоопарках и подобных заведениях.

– Верно.

– И что они очутились на воле в течение трех дней иодичали. Притом стали крупнее и агрессивнее, чем у себя на родине.

– Однажды я видел животное, с размахом крыльев почтидесять метров.

– Мой двоюродный дед однажды рассказал мне историю,которую он слышал в Афинах, – начала она, – об одном человеке,который убил крысс-паука безо всякого оружия. Чудовище схватило человека прямона пристани, где он стоял – в Пирее – и взлетело с ним. Но человек голымируками сломал ему шею. Оба они упали с высоты тридцати метров в залив, ичеловек остался жив.

– Это было очень-очень давно, – кивнул я, –задолго до того, как Управление развернуло компанию по истреблению этих бестий.Тогда их водилось великое множество, и в те дни они были гораздо смелее. Теперьже они стараются избегать городов.

– Насколько я помню, того человека звали Константином.Может быть, это был ты?

– Его фамилия была Карагиозис.

– Ты тоже Карагиозис?

– Если тебе так хочется. Только почему тебе пришло этов голову?

– Потому, что позже он помогал разыскать в Афинахвозвращенца Рэдпола, и еще потому, что у тебя очень сильные руки.

– Ты что, заодно с возвращенцами?

– Да, а ты?

– Я работаю в Управлении. У меня нет политическойориентации.

– Карагиозис подверг бомбардировке курорты.

– Да, он совершил это.

– Ты желаешь повторения бомбардировки?

– Нет.

– Я почти ничего о тебе не знаю.

– Ты знаешь обо мне все, что хотела узнать. Если хочешьузнать что-то, неизвестное тебе, – спроси.

Она засмеялась.

Я поднял голову к небу и произнес:

– Мое воздушное такси приближается.

– Я ничего не слышу, – пожала она плечами.

– Сейчас услышишь.

Через мгновение оно скользнуло с небосвода прямо к островуКосс, следуя сигналу радиомаяка, который я установил во внутреннем дворике.

Я встал и поднял Кассандру на ноги.

Шестиместный аэроглиссер жужжал над нашими головами. Солнцеиграло на его прозрачном плоском днище.

– Ты хотел бы взять что-нибудь с собой? – спросилаона.

– Ты знаешь, что хотел бы – но не могу.

Аэроглиссер совершил посадку, открылась дверь пилота, ичеловек в очках повернулся к нам лицом.

Я помахал ему рукой.

– У меня такое чувство, – сказала она, – чтотебе грозят какие-то опасности.

– Весьма сомневаюсь, Кассандра, – рассмеялсяя. – Прощай!

– Прощай, мой калликанзарос.

Я залез в глиссер, который тут же взмыл в небо. Мне осталосьтолько вознести молитву Афродите, полагаясь на умение пилота управлять машиной.

Внизу Кассандра махала мне рукой.

За моей спиной все ярче разбрасывало сеть своих лучейСолнце. Мы летели на запад. От Косса до Порт-о-Пренса четыре часа лета – четыречаса серых волн, бледных звезд и моего безумия…

Зал кишел людьми. Сверху сияла огромная луна тропиков. Яодновременно видел и то, и другое потому, что мне удалось выманить Элен набалкон, все двери которого были настежь распахнуты.

– Снова возвращение из мертвых? – слегкаулыбнувшись, она поздоровалась со мной. – За весь год всего лишь однаоткрытка с Цейлона…

– Неужели вы скучали обо мне?

– Могла бы…

Она была миниатюрная, и, подобно всем, кто ненавидел день,густо-кремовая. Несмотря на свой искусственный загар, она напоминала мнеискусно выполненную живую куклу с неисправным механизмом.

У Элен были пышные, очень пышные красно-каштановые волосы,завязанные в такой гордиев узел, что казалось невозможным его развязать. Цветее глаз было трудно определить. Все зависело от мимолетного каприза, но все жеони были глубоко синими. Что бы она ни надевала, одежда ее всегда былакоричневой и зеленой. Этой одежды хватило бы, чтобы завернуть ее в ткани с ногдо головы, отчего женщина казалась бесформенным растением.

Это было ее странной прихотью, если только она не стремиласьскрыть свою беременность, в чем я, правда, очень сомневался.

– На Цейлоне я был совсем недолго. Большую частьвремени я провел на Средиземноморье.

Внутри раздались аплодисменты. Я был рад, что покинул залвовремя.

Актеры только закончили «Маску Деметры» Гребера, сочиненнуюим в честь наших гостей с Веги. Пьеса тянулась два часа, нудная и плохая. Ктому же написана она была пятистопным ямбом.

Гребер творил бесконечные, пронизанные метафизикой поэмы. Онмного рассуждал о просвещении и ежедневно выполнял на пляже дыхательные упражнения.Во всем остальном он был вполне пристойным человеком.

Аплодисменты утихли, послышалась негромкая музыка – какбудто играли стеклянные бубенцы – и стал слышен тихий говор.

Элен облокотилась о перила.

– Я слышала, что вы женились.

– Да, – кивнул я. – А зачем меня вызвалисюда?

– Спросите у своего босса.

– Я спрашивал. Он сказал, что мне предоставляется рольгида. Но я хотел бы узнать: почему? Я все время думаю об истинных мотивах, нотем не менее причина этого становится для меня все более загадочной.

– Но откуда же мне знать истинную причину?

– Вам известно все.